— Да, и правда, отпускает.
— Не спеши, посиди ещё.
— Угу. Ладно. А ты с мамой тут познакомился, да?
— Нет, познакомились мы на «Солусе». Но я потом с ней спускался.
— Зачем?
— Ей с чего-то пришло в голову показать меня родителям.
— У неё есть родители?
— У всех людей есть.
— Я не в этом смысле, пап. Получается, у меня есть эти, как их…
— Бабушка и дедушка, да.
— И какие они?
— Ну, на меня произвели впечатление спесивых надутых засранцев, смотревших на меня как на какашку, в которую наступила хрустальным башмачком их принцесса.
Катя весело заржала, а когда просмеялась, то спросила только:
— А почему хрустальным-то?
— Нипочему. Просто образ. Из сказки, кажется, какой-то. Типа раз принцесса — то в чём-то хрустальном.
— А она принцесса? Ну, моя мама?
— Не в прямом смысле слова. Но да, из очень богатой и влиятельной семьи.
— Типа начальника станции?
— Типа главы Совета Экспансии.
— Ты серьёзно?
— Натуральный факт.
— А Совет Экспансии разве не космики?
— Их два, на самом деле, и каждый считает настоящим себя. Но официально главный — земной. Потому что отсюда началась Экспансия. И здесь принимаются решения по её финансированию. В общем, твои бабушка и дедушка устроили мне кучу неприятностей, но, к счастью, я их даже не заметил. Только через год, когда вернулся, узнал, что меня должны были арестовать и доставить в Солнечную. Но за год меня списали в «пропавшие», все распоряжения по мне убрали в архив, а заново открывать было уже как-то глупо.
— Это тот год, когда я родилась?
— Ага. Боже, какая ты была пискля! Я чуть с ума не сошёл!
— Ты мне сто раз рассказывал, и я тоже чуть с ума от этого не сошла, так что мы квиты. А зачем они тебя хотели арестовать?
— Не знаю. Наверное, чтобы забрать тебя. Или наказать меня, за то, что я твой отец. Или и то, и другое. А может быть, что-то третье. Я не интересовался.
— Планетяне все сумасшедшие, — сказала дочь авторитетно, — это оттого, что им атмосферный столб на макушечку давит. Пошли, голова уже почти не кружится, и я вроде бы даже принюхалась к здешней вони. Но почему они не сделают температуру пониже? Я уже вся потная.
— На планете температура не регулируется.
— Ах, да, точно. Я забыла. А как они с этим справляются?
— При помощи одежды в основном.
— Поэтому они все почти голые?
— По местным понятиям, топик и шорты — нормально. Хочешь, тебе купим такие?
— Нет, спасибо, мне будет не по себе с голым пузом. Я уже жалею, что мы спустились.
— Это была твоя идея.
— Об этом я жалею ещё больше. Ладно, должно же быть на Земле что-то хорошее? Давай его поищем.
— Предлагаю начать поиски с кафе-кондитерской.
— О! Планетянские сладости! Точно! Надеюсь, тут они не такие дорогие, как у нас.
Через полчаса дочь сидит за столиком, перемазанная шоколадом, сыто отдувается и постанывает от жадности.
— Ну почему я не могу съесть ещё?
— Нам упакуют с собой, не мучайся. Доешь в гостинице.
— Ладно, вот это совсем крошечное пирожное — и всё. А почему та тётя так странно на нас смотрит? Потому что мы космики?
— Да. А ещё потому, что это твоя мама.
* * *
Проснувшись, какое-то время жалел, что сон закончился на самом интересном месте. Как Катя отреагировала на появление матери? Как мать вела себя с дочерью, которую бросила на тринадцать лет? Помирились они? Поругались? Разошлись ни с чем, недовольные друг другом? Впрочем, вряд ли это важно сейчас, когда прошло столько лет, а они лежат в капсулах друг напротив друга. Странноватое вышло «воссоединение семьи».
Встав, направился в санмодуль и… пришёл в себя, бессмысленно упершись лицом в стену и тыкая в неё рукой. Дверь модуля у меня за спиной, на другой стене, а я пытался войти в другом месте. Как будто встал с койки не в этой каюте, а в жилом отсеке своего катера — там дверь в санмодуль находится как раз слева,
