«Какой еще Щит, мудру что ли?..» — недовольно заворочалась следующая мыслишка, и снова на выручку пришел вечно бодрствующий разум: «Аджна». Тот же неизвестный доброжелатель предлагает включить и шестую чакру — третий глаз, центр реализации и контроля над экстрасенсорной системой организма, а Щит Шамбалы — это полная ментальная защита. Вот куда должна пойти Кундалини!..
Океан нирваны неожиданно пронзили в разных направлениях бесшумные золотисто-алые молнии, нарушив неспешное блаженство тела и души, и я вдруг снова осознал себя лежащим навзничь на теплой кушетке. Одновременно закончилась и тишина. Еще не открывая глаз, я услышал мерный шелест кондиционера и тихое гудение компьютерного процессора и понял, что Ксении рядом со мной нет.
Тогда я сел в позу «лотоса», попытался привычно включить «кожное зрение» и спустя несколько секунд определил, что Меньшикова находится справа от меня, там же, где и незамеченный мною ранее компьютер. Удовлетворенный собственной кондицией, я наконец открыл глаза и… убедился, что ошибся! Ксения сидела прямо передо мной, на другом конце кушетки, тоже в позе «лотоса» с закрытыми глазами и по-прежнему обнаженная.
От неожиданности и досады я фыркнул, и лишь тогда она улыбнулась и взглянула на меня заботливо и тревожно.
— Тебе нельзя выходить в астрал! — категорично заявила Ксения, грациозно спрыгивая на ковер и подбирая свое изумительное белье.
— Что за глупость?! Почему? — Я все еще был раздосадован своей неудачей.
— У тебя нет защиты. Тебя растворят. — Она подошла к шкафу и стала неторопливо одеваться.
— Ерунда! — Я уже понял, о чем идет речь, но спорил из чистого упрямства. — Я умею ставить ментальные блоки.
— Блок — пассивная защита, и хорош только от обычного информационного нападения. — Меньшикова снова превратилась в надменно-неприступную бизнес-леди. — От астральных хищников он не спасет, ты знаешь. К тому же блок лишает возможности вести активный поиск информации. Тебе нужен именно Щит, Дима! — Она пристально посмотрела на меня, продолжавшего сидеть на кушетке, потом вдруг одним сложным движением пальцев извлекла из воздуха зажженную длинную черную сигарету и сказала уже совершенно другим тоном. — Ты долго еще собираешься испытывать мою сексуальную стойкость?
— А что, у меня есть шанс? — Я соскользнул с кушетки и постарался принять позу опытного стриптизера, поигрывая мускулами.
— Никакого! Старый, толстый, волосатый… — Ксения презрительно вытянула губы в трубочку и пустила в мою сторону струю дыма. — Все, Котов, выметайся, у меня больше нет на тебя ни времени, ни желания!
— Когда женщина говорит «нет», это означает «да» — первый закон женской логики, — отпарировал я и принялся неторопливо одеваться. — Мне нужна твоя помощь, Ксюша.
— Да пойми же ты! — взорвалась она. — Нельзя тебе в астрал! Тебя там ждут!
— Кто? Уж не Нурия ли? — Я попытался изобразить голосом небрежную браваду. — Давно что-то не встречались.
— Это — не Нурия! — раздельно и веско сказала Меньшикова. — Гораздо хуже и… страшнее.
— Тем более интересно. — Я застегнул последнюю пуговицу на рубашке, подошел вплотную к девушке и взял ее за вздрогнувшие плечи. — Мне очень нужна твоя помощь, — повторил я, заглядывая в ее расширившиеся, полные тревоги и надежды глаза. — Помоги мне со Щитом, Ксюша. Я не знаю, кто там еще за мной охотится, но уверен, что мадхъя Саликбекова вернулась. Я видел ее, Ксюша! И без тебя мне с ней не справиться.
Несколько долгих мгновений она всматривалась в мое лицо, будто пытаясь прочитать на нем нечто, неведомое даже мне самому, потом коротко вздохнула и сказала:
— Хорошо, Дима. Я согласна потренировать тебя на включение Щита, но в астрал с тобой не пойду. Извини.
— Спасибо, Ксюша, — у меня словно гора с плеч упала. — Я тебе завтра позвоню?
— Послезавтра. — Она решительно высвободилась и шагнула к двери. — Жду тебя в центре «Световид» с девяти до десяти. Это твое время. До свидания!
— Дакшина, гуру! — поклонился я ей без намека на улыбку. — Благодарю, учитель! — и покинул кабинет, не оглядываясь.
Выйдя из здания, я угодил под настоящий летний ливень, какие бывают только у нас в Сибири. Абсолютно отвесные струи толщиной в мизинец шипели по дымящемуся разогретому асфальту, грохотали по блестящим крышам авто и клокотали в решетках дождевых стоков. Публика, несмотря на разгар рабочего дня, попряталась кто куда, и лишь отдельные смельчаки и торопыги передвигались в этом водяном аду короткими перебежками от подъезда до подъезда. Деревья и кусты же, казалось, наоборот тянули вверх, навстречу живительной, освежающей влаге свои изнуренные жарой и пылью ветви.
Я взглянул на часы и понял, что лишен возможности переждать стихию в уютном холле «Дома творческих союзов». Поэтому, примерившись, я рванулся к стоянке на другой стороне улицы, где сейчас получала бесплатные водные процедуры моя вишневая «Селенга». Но все равно дождю хватило тех десяти секунд, чтобы превратить и рубашку, и летние брюки в половые тряпки на выезде. Это я в полной мере ощутил, едва оказался в машине. Смутные воспоминания из розового детства пронеслись как в калейдоскопе, пока я включал систему кондиционирования и влагопоглощения кресел и салона. Наконец, минут через пять одежда и волосы высохли, я завел двигатель и осторожно выехал со стоянки.
Часы на приборной панели подсказывали, что жить мне осталось всего-то полчаса, ибо если я через тридцать минут не займу рабочее кресло, то явившийся с регулярной проверкой начкадрами непременно наябедничает на меня генеральному как на злостного нарушителя трудовой дисциплины с всеми вытекающими финансовыми последствиями. С другой стороны, по такой погоде только сумасшедший или камикадзе рискнули бы гнать машину на скорости большей, чем конный экипаж сто лет назад. В общем, когда индикатор спидометра высветил число «40», я решил, что в гости ко Всевышнему мне еще рановато, а на работу поспею вовремя. Однако правы были предки, утверждавшие, что «человек предполагает, а Бог располагает».
На пересечении проспектов Центрального и Независимости я издалека различил размытое водяной стеной зеленое пятно светофора. Но как только прибавил газу, дабы успеть проскочить перекресток, впереди на обочине возник темный силуэт и буквально ринулся под колеса моей «Селенги». По крайней мере, мне так показалось. И единственное, что я успел предпринять, это резко вывернуть руль вправо, молясь, чтобы на тротуаре не оказалось еще какого-нибудь ненормального, вздумавшего прогуливаться под проливным дождем. Как выяснилось тут же, пятьдесят километров в час, каковые я успел набрать перед светофором, очень проблематично погасить на каких-то десяти-пятнадцати метрах асфальта, покрытого слоем воды в несколько сантиметров. А лучшим тормозом в таком случае может выступить только нечто прочное и хорошо закрепленное. Вроде столба уличного освещения например.
