Странно, но я тогда действительно не знал, чем на самом деле заканчивается Баллада о Коринфской невесте.
А Патриция Хольт никому ничего не подсказывала.
Широкобедрая, хотя мы были детьми. Яркая, как ее вечно цветущий штат.
…Дверь растворилась.
– Наши будущие Леонардо!
Но на Леонардо больше походил сам доктор Гренвилл.
С ним вошел невысокий смуглый человек, пронзительно глянувший на нас из-под раскосых по-восточному век. Ничего особенного. Похож на преуспевающего латиноса. Мы ведь еще не знали, что на карманные расходы этот человек может выделить сумму, равную годовому доходу Нигерии.
– Сидней Маури Джинтано, – повел рукой доктор Гренвилл. – Основатель и попечитель школы «Брэйн старз». Он хочет поговорить с вами.
И ободряюще подмигнув, вышел.
Прислонившись к косяку дверей Сидней Маури с минуту внимательно рассматривал нас, потом хитро прищурился и подошел к столу:
– Давайте все сюда!
Мы нехотя сгрудились у стола.
– Сколько тебе лет? – мистер Джинтано ткнул пальцем в тщедушного очкарика.
– Восемь.
– Как тебя зовут?
– Дон Реви.
– Хорошее имя. И взгляд у тебя внимательный. Что ты можешь сказать обо мне, Дон?
Реви выпалил:
– Лет пять назад вы переболели малярией.
Джинтано удивленно повел черными бровями:
– Малярией? Верно, малыш! А чем я еще болел?
– Если не считать легкого плоскостопия, вы – здоровяк! – покраснел польщенный Дон Реви.
– Спасибо, малыш!
…Так мы впервые встретились с человеком, которому, собственно, и обязаны пребыванием в «Брэйн старз».
«Приманкой действуй, платой и наградой, и поощряй и принуждай!» Сидней Маури Джинтано нисколько не походил на Фауста, но ни в чем ему не уступал. Это точно. «Стадам и людям будет здесь приволье, рай зацветет среди моих полян».
В тот день мистер Джинтано шутил, смеялся, расспрашивал нас о семьях, о наших пристрастиях. Затем, наконец, стал серьезен и подошел к окну:
– Что вы скажете о Бэрдокке, ребята? Нравится он вам? Вон те, например, бетонные башни. Вам не кажется, что их не мешало бы снести?
Я не удержался:
– Мы можем сделать это.
И покраснел под взглядом Джинтано.
– Вот как? – не удивился Джинтано. – Кое что слышал о взрывном деле? – И спросил: – Есть идет? Что бы ты поставил на их место?
– Зоопарк!
Джинтано прищурился:
– Зоопарк… Принято… Другие заявки есть?
– Лабиринт! – предложил Дэйв Килби. Малый рост не мешал ему. Он вертелся, как капля ртути, пытаясь всех держать в поле зрения. – Настоящий лабиринт. Прямо под школой! Да такой, чтобы в нем заблудился сам Минотавр!
– Но зачем тебе это?
Дэйв пожал плотными маленькими плечами:
– Ну… Просто мне всегда хотелось иметь собственный лабиринт…
– Что ж, – Сидней Маури понимающе усмехнулся: – Будет и лабиринт… В свое время…
И повернулся ко мне:
– И зоопарк для Говарда будет тоже. Только уговор – мы всегда должны действовать заодно. В этой школе вас научат разным премудростям и, надеюсь, научат весьма неплохо. Мне давно сдается, малыши, что конкуренция денежных мешков в нашем мире кончается. Приходит пора куда более жесткой конкуренции – конкуренции интеллектов. Потому-то и создана «Брэйн старз». И теперь главное ваше дело – учиться. И еще помните, помните, помните, – повторил он как заклятие, – самые светлые умы не стоят и гроша, если их не приложить к настоящему делу.
Он сунул руку в карман, потом вскинул над головой:
– Как по-вашему, что это?
– Один доллар! – твердо ответил Дэйв Килби.
– Деньги, – разочарованно протянул Рон Куртис.
– Правильно, доллар. Правильно, деньги, – кивнул мистер Джинтано и в упор посмотрел на Куртиса. – Но это так только говорят – деньги. А на самом деле это и есть зоопарк!
И перевел взгляд на Дэйва:
– И лабиринт тоже!
…Десять школьных лет.
Сейчас, когда прошло еще столько же, я понимаю, какими сказочными оказались эти годы. Ведь для доктора Джошуа Гренвилла и мистера Сиднея Маури Джинтано, а значит, для всех нас, не существовало ничего невозможного.
Все только из первых рук!
Музыкальные пьесы Инги Альбуди вызывали самую высокую оценку придирчивых музыковедов. Дон Реви в двенадцать лет получил диплом лечащего врача. О результатах исследований по биохимии пятнадцатилетнего Билла Фроста с уважением отзывались нобелевские лауреаты. Каждый отметил свое восхождение теми или иными достижениями. И в центре этого веселого деловитого «зоопарка» всегда находился доктор Джошуа Гренвилл. Сам он как великую удачу рассматривал то, что судьба случайно свела его с мистером Сиднеем Маури Джинтано – богатым и влиятельным бизнесменом, единоличным владельцем концерна «Фармаури», сумевшим подвести прочную материальную базу под сумасшедшие идеи нашего великого педагога.
Мы изучали развалины храмов майя в Мексике, работали в архивах Капитолия. Слушали лекции Дьюи и Рассела. Норберт Винер вводил нас в кибернетические дебри, Меллер знакомил с генной инженерией. Мы освоили все виды ЭВМ и компьютеров, и видели океан изнутри – сквозь иллюминаторы глубоководного батискафа.
Каких затрат это стоило, знает лишь мистер Джинтано.
Но, думаю, он не просчитался.
Пауль Херст, он же Тигр Херст, Рон Куртис, Коринфская невеста, Дон Реви, Анри Лаваль, кибернетик Дэйв Килби, Широкобедрая и ее мальчики – все мы работали на престиж «Брэйн старз», а значит, на престиж мистера Джинтано.
Когда наступило время специализации, Херст уехал в Италию. Фрост выбрал практику в Массачузетском технологический институте. Дэйв Килби стал своим человеком в ИБМ, крупнейшей фирме по производству электронно-вычислительной техники.
Дэйв вообще набирал вес.
Он успевал все. Он работал больше всех. Иногда, правда, он затмевал даже таких хулиганов как Джек Фостер и Дик Рэнд. Утверждался, а может хотел еще больше понравиться Инге. Однажды пропал в Чайна-тауне. Его не было больше недели. На просьбы начать поиск Сидней Маури покачал головой: «Зачем? Пропасть он не пропадет. Но без вас… заскучает».
