«Наверное — какая-то криминальная структура, — подумал Алекс, — слишком уж все стандартно картиночно и декоративно. Словно иллюстрация из глянцевого журнала»
Сначала сидящий напротив человек безмолвствовал, его лицо ничего не выражало, а взгляд блуждал по офису, нигде не задерживаясь надолго. Наконец незнакомец тяжело посмотрел на Алекса и нарушил молчание неожиданно приятным баритоном:
— Приветствую вас. Присаживайтесь, — показав рукой на стул, обитатель офиса откуда-то взял аппетитно пахнущую чашечку с черно-бурой жидкостью. — Кофе хотите?
Алекс ответил на приветствие, кофе хотел, и чашка крепкого вкуснейшего напитка постепенно привела его мысли и нервы в относительный порядок. Кофе был в меру сладкий и в меру горячий, — именно такой как требовалось.
— Чего людям иногда и часто недостает в монотонности скучной повседневной жизни? — не представившись, сказал хозяин кабинета, будто бы продолжал давно уже начатую беседу. — Красивых сюрпризов, замечательных неожиданностей и чудесных приключений, мистики и таинств, адреналина и волшебных сил! А кто потихоньку, в тайне от других, не предавался мечтаниям о чудесных колдовских мирах, заселенных невероятными созданиями и удивительными героями? Кто бы отказался ощутить в своих руках смертельно опасное неведомое в нашем мире оружие или возможность подчинить себе посторонние силы другого мира? Никто бы не отказался, я думаю. Но иногда так хочется, чтобы перемены в жизни случались быстрее... Поэтому я предлагаю вам следующее: мы сейчас проведем небольшую беседу, а позже вы примите решение. Согласны?
— Ну, допустим, — согласился Алекс, ответив на это несколько пафосное вступление, — но причем тут я?
— Сейчас объясню, немного только потерпите. Среди математического множества реальностей существует одна, в нашем понимании представляющая собой реальность par excellence[1]. Это — реальность нашей повседневной жизни, и это ее положение дает ей сомнительное право именоваться высшей реальностью. Мы знаем, что повседневная, обыденная жизнь — это та реальность, что интерпретируется людьми и несет для них субъективное значение в качестве единого мира. Типовые члены общества в их осознанном поведении не только полагают видимый ими мир само собой разумеющейся реальностью, но именно этот мир, творящийся в их действиях, и в их мыслях, в их головах, в конце концов, и переживается в качестве настоящего. Напряженность сознания наиболее высока именно в повседневной жизни, то есть последняя накладывается на сознание наиболее глубоко, настойчиво и сильно. Но, прежде чем перейти к нашей ключевой задаче, попробуем прояснить основы знания обыкновенной жизни…
Хозяин кабинета говорил еще минут пятнадцать. Слушая эту тираду, Алекс никак не мог понять, издевается ли над ним этот странный господин, или действительно пытается что-то объяснить. Вот только понять бы, что именно. Он уже стал терять нить, когда сидевший по другую сторону стола человек вдруг прервался ненадолго, а потом спросил:
— А вы знаете, что наш мир имеет параллельную реальность? И не одну, что сейчас не столь уж и важно? Вам известно, что наше пространство всего лишь одно из проявлений более сложного мира?
— Да? — переспросил Алекс.
— Да. Притом, что эти реальности существуют, они еще и множатся.
— Это как?
— А вот так, — продолжал так и не представившийся хозяин кабинета. — Среди немалого числа научно-фантастических произведений, написанных Гербертом Уэллсом, есть один, где речь идет о странной вселенной. Четырехмерное пространство там состоит из неисчислимого множества трехмерных реальностей, миров, аналогичных нашему. Все эти реальности вполне самостоятельны, но есть зона, где они скрещиваются, и там можно попасть в любую из них. Эта уэллсовская вселенная, таким образом, становится похожа на раскрытую книгу, где веер независимых страниц-реальностей имеет общий корешок — место сшивки. Можно сочинить вселенную и из всецело суверенных и параллельных реальностей, каждая из которых, аналогично шляпной ленте, воспроизводит изгибы своей соседней. Кто-то из писателей-фантастов где-то уже использовал подобную мысль. Имеется немало многомерных конструкций с четырьмя и более измерений, в которых наша реальность присутствует лишь как часть. Можно измыслить миры, где имеется несколько линий времени, и представить еще более сложные структуры. Но все они имеют одно общее свойство: между событиями в различных пространственно-временных точках каждой трехмерной реальности будет существовать связь через недоступные нашему восприятию четвертое, пятое и другие измерения. В таком многомерном мире… Да? Вы что-то хотите уточнить?
— Нет, извините. Я просто немного поперхнулся.
— Так вот, в таком многомерном мире можно попасть в прошлое или будущее и возвратиться назад, в один миг переместиться из одного места в какое-то другое. Обладай наш мир такими удивительными качествами, вокруг нас неизменно случались бы разные чудеса, одни предметы пропадали бы без следа, другие наоборот — внезапно возникали бы из ниоткуда, обыденное переплеталось бы с невиданным. Но, об этом мы еще с вами поговорим, сейчас еще не время. А вот закон причинности неизменен, самые скрупулезные, с колоссальной точностью осуществленные эксперименты с элементарными частицами, а в этом случае можно получить наибольшую достоверность, не показали никаких, даже самых незначительных, нарушений этого закона. Это — схема. На самом деле все обстоит несколько иначе. Сложнее, что ли. Происходит постоянная бифуркация реальности — разветвление и разделение, и чем дальше отстоят во времени такие вторичные реальности, тем сильнее они отличаются одна от другой. Самое интересное происходит в момент разделения. Тут даже не момент, а некий временной интервал, который наблюдателю трудно заметить. Реальности все время дихотомируют, разветвляются, и чем больше проходит времени после разделения, тем сильнее они отличаются от нашей, этой вот самой реальности. Одни из реальностей опережают нас технологически, другие — отстают, третьи — вообще идут иным путем… А таких путей много, очень много, уверяю вас! Те реальности, что отделились совсем давно, не имеют человечества в нашем понимании, а еще более ранние — совсем не похожи на привычный нам мир…
— Э-э-э-э… Фантастика какая-то. По-моему я подобное где-то уже читал, и не только у Герберта Уэллса. — Алекс все еще не хотел верить в серьезность происходящего, но внутри его сознания что-то уже подсказывало, что вот сейчас, в этом самом кабинете, произойдет коренная ломка его миропонимания.
