– Сирил, ты негодяй, – сказал я совершенно серьезно. Вот, значит, зачем кузену понадобился тот блокнот! – Прекрати изводить тетушку, прошу по-хорошему. Пока – по-хорошему.
– Но что мне делать, Виктор?! – вопросил он. – Она ведь хочет, чтобы я чем-то занимался… Вот я и занялся! А если я брошу писать стихи, мама ведь снова на меня насядет!
– Гм… – задумался я. – Знаешь, Сирил. Поэзию тебе действительно лучше оставить.
– Но…
– Брось сочинять стихи. Начни писать роман, – посоветовал я. – Лучше в двух томах. Эпопею. Историческую. С батальными полотнами и… хм… драматическими сценами. Можно даже с любовными треугольниками. Будешь ездить в городскую библиотеку и засиживаться там над историческими трудами…
Глаза кузена загорелись пониманием.
– А дома можешь просить, чтобы тебе не мешали, не шумели, не то у тебя улетучивается вдохновение, – добавил я. – Броди по комнате, громко вздыхай, рви и комкай бумагу, переводи почем зря чернила…
– Это я сумею! – с энтузиазмом произнес Сирил.
– А можешь просто лечь поспать, – добавил я. – Или пойти погулять в саду. Для вдохновения, говорят, полезно. И мысли в голову разные приходят.
– Да-да, я понял! – закивал он.
– Еще можешь отрастить бороду и начать курить трубку, – сказал я, от души забавляясь.
– Нет уж, борода у меня клочьями растет, позор один, – проворчал кузен. – А трубки мама не переживет!
– А ты не кури, просто пусть будет трубка. Для солидности.
– Ну ладно… Виктор, ты всегда меня выручаешь!
– Отрадно слышать, что ты это осознаешь, – усмехнулся я. – Пойдем обратно.
Когда мы вошли в гостиную, тетушка Мейбл уставилась на нас с подозрением.
– Сирил больше не будет писать стихи, – заверил я ее.
– Не буду, – подтвердил кузен и в доказательство снял белый шарф и бросил его на пол. – Виктор совершенно прав. Я абсолютно бездарный поэт!
– Дорогой, но… – начала тетушка, чуть было все не испортив.
– Поэзию я оставлю, – вовремя сориентировался Сирил. – Я займусь прозой!
Тетушка сглотнула.
– Я напишу великий роман! – импровизировал кузен. – Он станет памятником британской, нет, мировой литературы! И пусть я потрачу на него годы и годы, пусть не узнаю славы при жизни, но… я это сделаю! Прямо сейчас и начну, – добавил он, улетучиваясь, и крикнул уже с лестницы: – У меня появилась гениальная идея!
– О боже… – простонала тетушка Мейбл, поднося пальцы к вискам.
– Ну, не думаю, что Сирил станет зачитывать вам отрывки из своего романа, – усмехнулся я. – И вообще, скажите спасибо, что он не решил обучиться как следует играть на рояле или брать уроки вокала!
Тетушка вздрогнула. К ее огромному сожалению, с музыкальным слухом у Сирила была беда. Это не мешало кузену недурно танцевать (ритм он чувствовал отменно), но стоило ему сесть за инструмент и открыть рот… Нет, пару пьесок он все-таки разучил и под настроение мог побренчать на разбитом пианино в своем клубе, но вот от пения его на лету дохли не только мухи, но даже и воробьи.
– Да, – сказала тетушка Мейбл, о чем-то напряженно размышляя. – С этим нужно что-то решать. И немедленно!
По выражению ее лица я понял, что решение будет радикальным.
Тогда я еще не знал, что попал в точку…
Надобно в дружбе
верным быть другу,
одарять за подарки;
смехом на смех
пристойно ответить
и обманом – на ложь.
«Речи Высокого»
– К вам посетитель, сэр, – возвестил Ларример, когда я вкушал обед. Он снова прислуживал мне сам: Сэма удалось пристроить в достаточно приличный дом, где не обращали особенного внимания на его не самые изысканные манеры. – Говорят, очень срочно.
– Пригласи, – лениво сказал я, повернул голову и настроение мое, только что совершенно изумительное, резко ухудшилось. На пороге стоял Сирил.
На моей памяти кузен никогда не появлялся с хорошими вестями. Наверно, родись он в древности, его либо принесли бы в жертву, либо назначили жрецом какого-нибудь бога, ответственного за неприятности. Вот и сейчас…
– Виктор, мне очень нужна твоя помощь! – воскликнул он, ломая руки. Выходило у него скверно. Вернее, на тетушку Мейбл, может, это представление и действовало, но только не на меня.
– Да неужели! – фыркнул я. – Сколько?
– Нет, ты не понял! Я не про деньги!
Вот тут я насторожился. Чтобы Сирил, да явился не за деньгами? Быть того не может!
– Сядь, – велел я. Я уже заметил, кузен хорошо слушался простых понятных команд. – Ларример, подайте ему прибор. Ты же не обедал? Вот попробуешь…
– Да не могу я есть! – Сирил упал на стул и схватился за голову. – Виктор, это ужасно! Это катастрофа!
– Ты проигрался в пух и прах? Или снова прикупил акций? – спросил я и потянулся за добавкой.
– Прекрати издеваться! – вспылил кузен. – Все намного хуже!
– Куда уж хуже…
– Мама выходит замуж!
Я уронил вилку. Позади послышался грохот и звон – это Ларример выронил поднос с прибором для Сирила…
– Как?.. – каркнул я, промочив горло.
– Вот так, – горько сказал кузен. – Взяла и осчастливила. Выхожу, говорит, замуж, я еще молодая…
Я задумался. Ну, вообще-то, тетушке Мейбл еще и пятидесяти не сравнялось, она ведь намного моложе моего отца. Выглядит она прекрасно, седины в ее волосах я не замечал (ну, я наслышан о разного рода средствах, но все же), осанка превосходная, цвету лица позавидует иная тридцатилетняя… Почему бы и нет?
– Виктор, я тебя умоляю! – вцепился в мою руку Сирил. – Съезди к ней, поговори! Ну что она, в самом деле? Какое замуж?.. То ей внуков подавай, то сама под венец собралась…
– А за кого хоть? – спросил я.
– Не знаю! – взвыл кузен. – Не говорит! Только все сидит с подружками, выбирает ткани и всякое такое… Виктор, ну я на колени встану!
– Не надо, – сказал я и поднялся из-за стола. – Ларример, передайте Мэри, сегодня она превзошла самое себя. Поехали, Сирил. Ты впереди, только не газуй слишком сильно, не то заляпаешь мне машину грязью…
До поместья мы добрались в кратчайшие сроки. (Жаль, инспектор Таусенд не видел, как водит Сирил, иначе позволил бы мне ездить в любую погоду, даже и глухой ночью!)
Тетушка Мейбл просто-таки цвела. На ней было новое платье цвета аквамарина, удачно оттенявшее ее светло-голубые глаза и подчеркивающее прекрасно сохранившуюся фигуру. Хм, да она ведь и впрямь недурна! Будь я постарше лет на двадцать, да не кровным ее родственником, так приударил бы за ней!
