— Иду! — отозвалась я, схватила только что найденный томик и бросилась вниз.
Судя по всему, в гостиной собирались кутить, и всерьез. А мне потом выгребать… Впрочем, пока я была в школе, дом не превратился в притон, папа умеет следить за порядком, когда надо.
— Как зовут твою подружку? — спросил О'Брайен, достав из кармана ручку и нацелившись на титульный лист потрепанного томика.
— Гермиона, — ответила та из-за моей спины. Вот черт, забыла сказать ей, чтобы не спускалась! — Сэр, а можно спросить кое о чем?..
— Ну спроси, — улыбнулся тот. Он был молодой, заметно моложе папы, и довольно симпатичный. Правда, отметила я, на фотографии в книге он выглядел интереснее: ему придавал загадочности невидящий взгляд, устремленный в никуда, а теперь, когда у него оказались веселые нормальные глаза, он стал самым обычным человеком.
Гермиона зашептала что-то, а меня поманил к себе мистер Малфой.
— Это ее ты хочешь взять в напарницы? — спросил он вполголоса.
Я кивнула.
— А почему?
— Если Драко вам не написал, сэр, то хотя бы потому, что ей нравится Гарри. А у моего брата не может быть неотесанной подружки, — ответила я тоном, которому научилась у Тео.
— Гм…
— Она очень умная. Только немножко… как бы это сказать… прямолинейная, вот, — продолжила я.
— Симпатичная, — вставил папа, прикуривая. — И, я так понял, огонь-девица.
— Ага, — подтвердила я. — Ну вы же знаете, что Гарри все-таки получил по всем предметам «выше ожидаемого», так вот, тут очень Гермиона помогла. Я-то не могу постоянно за братом смотреть, а они все же с одного факультета, вот, ей удобнее.
— Кстати, хороший был ход, — улыбнулся мистер Малфой. — Я никогда не одобрял эту игру, особенно…
— Особенно учитывая то, что сын у тебя один, а калечатся там на каждой игре, — завершил папа, — ты мне рассказывал. Так… Ричи! Хватит клеить школьницу! Ей спать пора!
— Энди, да мы о литературе говорили вообще-то, — засмеялся тот, а Гермиона покраснела. — За кого ж ты меня принимаешь?
— Мэри, — продолжил отец, не слушая, — возьми деньги, ты знаешь, где, и поди сбегай, купи что-нибудь поесть. Холодильник пустой. Хоть пиццу готовую, что ли?
Я удивилась. Папа очень не любит всякие полуфабрикаты и, помнится, Энн несколько раз здорово влетело за то, что она поленилась готовить. Правда, это все равно было лучше ее стряпни, но папины принципы — это папины принципы.
— На всех? — осторожно спросила я.
— На вас троих, — ответил он. — Мы сейчас уедем. Утром вас заберут к Люку. Все поняла?
— Конечно.
— Действуй.
— Пойдем, — потянула я Гермиону за собой, а та все никак не могла отлипнуть от О'Брайена, забрасывала его вопросами. — Давай-давай…
— Удачи, Джерри! — помахал тот ей вслед.
В коридоре я спросила:
— С каких это пор ты стала Джерри?
— Ну… мистер О'Брайен спросил, как меня зовут и как мое имя можно сократить, — сконфуженно пояснила она. — Оно хоть красивое, но длинное. Герми — мне не очень нравится, и он предложил Джерри. Уж получше, чем Миона.
— Значит, будешь проходить под этой кодовой кличкой, — хихикнула я. — Только у нас собаку так зовут, ничего?
Гермиона тяжело вздохнула.
— Собаки — друзья человека, — сказала она не без иронии. — Так мы идем? Кстати, Гарри возьмем?
— Захочет — возьмем, — пожала я плечами и позвала: — Гарри! Пойдешь с нами в лавку?
— Иду! — откликнулся тот и живо ссыпался по лестнице.
Выходя на крыльцо, я подумала о том, что мистер Малфой вполне мог бы приказать своим домовикам притащить что-нибудь для нас. Видимо, взрослым просто нужно было убрать нас подальше, мало ли, какие у них там дела да разговоры…
Рассудив так, я затянула прогулку как только можно, показывая Гермионе достопримечательности Миддлтона. По пути мы очень славно перекусили в небольшом кафе: его держал то ли грек, то ли итальянец, я никак не могла разузнать, веселый и толстый. (Официантками у него служили его же дочки, такие же чернявые и веселые. Несмотря на более чем пышные формы, у них не было отбоя от кавалеров.) Тут даже Гарри оживился и начал разговаривать не односложно, посмеялся над анекдотами да и вообще как-то оттаял…
Наевшись от души, прихватив кое-что с собой на завтрак и закусив мороженым в другой забегаловке, мы вернулись домой и обнаружили разгромленную гостиную со стойким запахом табачного дыма и полную пустоту.
«Жди утром», — гласила записка на столике, заляпанном черт знает чем.
— Эти мужчины! — сказала Гермиона мрачно. — Даже не подумают прибрать за собой!
— Так что делать это придется нам, — заключила я и пошла за тряпками.
Гарри молча принес швабру, и за какие-то четверть часа мы навели порядок.
— Спать пойдемте, что ли? — зевнула я, когда надоело смотреть глупое шоу по телевизору. — Папа может рано заявиться.
— Пойдем, — кивнула Гермиона и ткнула Гарри в плечо. — И ты иди! Вредно столько времени смотреть на экран, тем более, ты слишком близко сидишь!
— А издалека я не вижу! — буркнул он, но послушно щелкнул выключателем и встал с пола. — Спокойной ночи.
— Спокойной, — отозвалась я.
Мы с Гермионой ночевали в одной комнате: гостевая комната у нас была всего одна, и там теперь жил Гарри. Укладывать ее на диване в гостиной было недопустимо, поэтому я уступила Грейнджер свою кровать, а сама улеглась рядом на полу, в спальнике. Она пыталась протестовать и сама хотела лечь на пол, но я живо ее угомонила. Гость есть гость! А на дворе лето, на полу не холоднее, чем на земле в походе…
— Мэри! — шепотом позвала она. — Не спишь?
— Пока нет. А что?
— Как ты считаешь… То есть не так… — Гермиона помолчала. — Я думала, О'Брайен слепой. Так везде написано. Это что же, вранье?
— Он с папой служил, а мой отец врать не будет, — ответила я. — Он точно знает, что О'Брайен ослеп.
— Но сейчас-то!..
— Так может, придумали какую-нибудь операцию, — покривила я душой. Про философский камень я пока рассказывать не хотела. — Видела, он в затемненных очках? Наверно, чтобы ярким светом чего-нибудь не повредить. Я в этом не разбираюсь, у родителей спроси, они же врачи, ты говорила?
— Да, только стоматологи… — Гермиона вздохнула с явным облегчением. — А я, знаешь, так расстроилась сперва!
— С чего вдруг? И, кстати, я вообще не думала, что ты такие книжки читаешь!
— Ну… иногда читаю, — смущенно ответила она. — Он хорошо пишет. Ну и раз сам там был… конечно, художественное преувеличение имеется, но вообще все очень жизненно. И интересно. Но когда я увидела, что он зрячий, то подумала: вдруг это все просто реклама, что он на войне ослеп! А на самом деле нет…
