– Я знаю, что это за тоннель. Сперва он работал только между островом Кинта и планетой Никтой.
– Да. Потом силами даркмейстеров и урмианских учёных его уже можно было использовать для перехода и в другие миры. Сквозь время он вёл лишь на Хангар-Тану – в тот период, с каким изначально был сделан мост, но что касается чисто пространственных перемещений, то маршрутов становилось всё больше и больше. Однако попасть на Эолу беглецам не удалось. Даркмейстеры ещё раньше заметили, что тоннель нестабилен, но надеялись, что всё обойдётся. Не обошлось. Тоннель дал сбой и перебросил беженцев на Хангар-Тану. Причём не в то время – около пятисот лет назад, куда он приводил их все последние тридцать лет и где уже тридцать лет существовала научно-исследовательская база, а в период, отстоящий от нашего с тобой времени на триста лет. Они застали там своих соотечественников, которые прожили на Хангар-Тану двести лет, как в аду, пытаясь вернуться на Ариану, в своё время. Ничего не получалось – тоннель работал со сбоями, а потом и вовсе перестал работать…
– Потому что Диана разрушила его при помощи подземного эльхангона… Ладно, потом расскажу. Продолжай.
– Итак, урмиане и их союзники оказались на Хангар-Тану трехсотлетней давности. В мире, который никак не мог оправиться от катастрофы, а разразилась она там пятьсот лет назад. Скорее всего, катастрофа была вызвана вмешательством урмиан в жизнь этого мира. Ведь почему они три десятка лет назад сделали туда тоннель. Узнали, что в недрах этой планеты есть некая живая материя, способная создавать почти все формы жизни, а заодно постоянно обновлять любой организм. Урмиане знали, что манойи не бессмертны и не смогут всегда давать им амфу. Выжив почти всех коренных обитателей Хангар-Тану, они перерыли часть планеты в поисках этой материи. Что ж, они нашли её, но планета отомстила им. После многочисленных землетрясений и извержений вулканов она превратилась в огненный ад, где жить можно было только под землёй. У аристеев была благоустроенная база со множеством подземных этажей. Местные перебрались в глубокие пещеры, где имелись источники. Кое-кто из местных – а там остались почти все демиры – напросились на службу к аристеям. Всё-таки на базе жить было намного лучше. Планета постепенно приходила в себя, урмиане продолжали свои исследования, изучали эту материю. Одно из её названий – тонгхо. Создавать любую жизнь она не позволяла, но делала почву плодородной, помогала выводить разные сорта растений, а человеческий организм омолаживала лучше всякой амфы, так что урмиане, пережившие на Хангар-Тану катастрофу, через двести лет встретили своих соотечественников такими же молодыми, какими те их знали. Вернее, такими же моложавыми. Жить тут уже было лучше, но подолгу находиться на открытом воздухе без специальных масок люди не могли – атмосфера почти везде была отравлена газами, которые постоянно поднимались из-под земли, кое-где стоял нестерпимый жар, а местами без конца пылал огонь. Новоприбывшие сперва тоже пытались вернуться назад, в свой мир, но в конце концов смирились и стали обустраиваться на базе, которая всё росла и росла. Теперь на её месте находится Саградиум. В один прекрасный день, примерно через пятьдесят лет после прибытия на Хангар-Тану второй волны из Урма, опять разразилась катастрофа. К счастью, не очень страшная, никто из людей не пострадал, а после неё планета действительно начала исцеляться, причём очень быстро. Однажды люди увидели, что по самой большой реке плывёт дракон с хрустальным саркофагом на спине. Это был левиан. Самый загадочный из аскейру моего мира. На Ариане их называют аскирами. В саркофаге спала крепким сном прекрасная золотоволосая девушка. Никто не мог открыть этот саркофаг, и его отправили на базу, в лабораторию. И, что самое удивительное, с этого дня люди смогли подолгу находиться на открытом воздухе без масок. Воздух становился чище с каждым днём, прекратились ядовитые испарения. Вскоре уже почти везде можно было жить, кроме одного места на юго-западе. Там по-прежнему стоял жар, а иногда над землёй клубилось странное пламя. Оно не разрасталось, не охватывало новые территории, но до конца не гасло. Возможно, со временем и погасло бы, но аристеи решили нарочно поддерживать там такую… атмосферу. Не знаю, что они для этого сделали, но там до сих пор настоящий огненный ад. Более того, урмианские учёные вместе с даркмейстерами сделали вокруг орбиты Хангар-Тану пространственную ловушку. Они явно использовали для этого тёмную материю и эльхангоновые зеркала. Некоторым даркмейстерам удаётся использовать магические свойства солнечного камня, хотя и не так хорошо, как это получалось у моих соплеменников…
Антема вздохнула и после небольшой паузы продолжила:
– Всё это я узнала от Доримены. Последние триста лет Далейра, то есть Хангар-Тану, вовсе не является тем огненным адом, каковым её до сих пор считают на Ариане и в других мирах Федерации. Просто любой корабль, который выходит на её орбиту, тут же попадает в ловушку, и она приводит его на юго-запад планеты, где огненный ад сохранился. Пилоты чувствуют, что что-то не так, что машину куда-то затягивает, но сделать ничего не могут. К тому же… Селен считает, что эта ловушка образовалась не столько стараниями урмианских учёных и магов, сколько возникла вследствие страшного искажения пространственно-временного континуума. Один из кораблей, который пытался добраться до Хангар-Тану, вообще пропал. Я читала об этом, ещё когда жила в Деламаре. Возможно, этот научно-исследовательский корабль выбросило в другое время, и ладно ещё, если не к началу времён. С тех пор всякие экспедиции на Хангар-Тану прекращены. Зонды и беспилотные корабли либо тоже пропадают, либо их засасывает в тоннель-ловушку. Чего уже только ни крутится по орбите вокруг Хангар-Тану, а кое-что всё же приземлилось на юго-западе, но тут же сгорело… Терри, ты почти ничего не ешь. Не бойся, в этой части стола все продукты идентичны тем, к которым ты привыкла на Ариане.
– Я ничего не боюсь. Мой симбионт позволяет мне усваивать не только привычную пищу. А вот как обитатели других миров? Насколько я поняла, многие тут с планет, гораздо менее развитых, чем миры Федерации, и вряд ли они вообще имеют представление о подобных симбионтах.
– К счастью, отравлений у нас пока не было. Разумеется, вкусы у разных племён разные, и мои повара учитывают это, когда я приглашаю много гостей.
Я уже давно заметила, что гуманоиды-алиены сидят своими компаниями, но только сейчас обратила внимание на то, что каждую такую группу обслуживает отдельный слуга. Видимо, он подавал им особые блюда. Но большинство гостей ели примерно одно и то же: тушёное и варёное мясо – птичье и похожее на говядину, блюда из риса, бобовых и культур, напоминающих известные мне овощи. На столе стояло множество разных приправ, и Антема сразу объяснила мне, что всё находящееся в красной посуде – очень острое, а в лиловой – просто острое, то есть должно нормально усваиваться альфа-гуманоидом со здоровым желудком. На «красную» приправу особенно налегали гараманы, локхи (так называлось племя быкомордых «неандертальцев») и кое-кто из альдов. Я уже знала, что альти-лурду обладают отменным здоровьем. Желудки у них, видимо, тоже очень крепкие. У Дианы был хороший аппетит, и она тоже любила острое. И сладости. Правда, не всякие. Сладости она любила только изысканные – вроде десертов мадам Мабье. Королевы Маб, во владениях которой нам было так хорошо. Было, была… Почему я думаю о ней в прошедшем времени? Она жива… Вернее, не мертва. Она где-то на грани между жизнью и смертью. Между реальностью и сказкой, где мёртвая царевна всего лишь спит заколдованным сном. Где спящая красавица ждёт того, кто её разбудит.
