Но в любом случае колледж сумеет привить ему скромность, по его воле или против нее.
— Я поняла это в Париже, Мартино.
То, что он шел по воздуху, выпало из внимания молодого человека. Даже теперь он, похоже, не помнил об этом.
— Могли бы сказать мне раньше. Что вас навело на такую мысль?
«Ваше некомпетентное отношение к делам мира сего», — хотелось ей сказать. Но это было бы неправдой.
— Ваше ощущение совпадений, — наконец сообщила она.
— Простите?
— Ваши поступки часто опережали действия, Мартино. Ваши инициативы превратили наше расследование, которое должно было быть хаотичным и продвигающимся неровными шагами, в некую почти гармоническую последовательность. В обычной жизни дела так легко не увязываются друг с другом.
— Не понимаю.
Роберта наклонилась над столом и объяснила ему:
— Я в одиночестве отправляюсь в Париж по следам Ла Вуазен. И на кого натыкаюсь? На Мартино. Первое совпадение.
— Ну, это не совсем совпадение, — возразил он. — Мы работали над одним делом…
— Я должна пробраться в Либрерия Марчиана. Кто мне доставляет чертежи? Мартино-сын.
Молодой колдун промолчал, слушая Моргенстерн:
— Нам надо найти средство отправиться в Теночтитлан без ведома министерства. Кто приносит решение со своей таинственной игрой? Супер-Мартино! — Она многозначительно покачала головой. — Я никогда не верила в совпадения. Надеюсь, вы тоже?
Колдунья окинула взглядом суетливую толпу на зокало. Камень был на вершине пирамиды, и рабочие устанавливали его на место.
— Тот факт, что Провидение помогает вам, объясняется вашей связью с Воздухом. В мире Воздуха ничего не происходит случайно, там все заранее предопределено. От амплитуды ураганов до биения крыльев бабочки. С Огнем другое — никакой закон не позволяет его обуздать.
Моргенстерн чувствовала, что ее затягивают собственные речи, как бывало, когда школы сражались, доказывая силу своей стихии в словесных и алхимических дуэлях, из которых колледж устраивал подлинные турниры.
— Воздух придает силу Огню, — автоматически сказал молодой человек.
— Можем разыграть партию, и я вас побью, — бросила она ему вызов.
— Ладно, ладно, согласен на судьбу. Принимаю ответственность за свою провидческую часть, — со смехом отмахнулся он. — Но пока у меня нет чудесного решения, чтобы проникнуть во дворец.
— Я даже не думаю об этом. Сегодня вечером у нас обед с вашими родителями. И все шансы будут на нашей стороне.
Час встречи приближался.
— Пошли? — предложила Моргенстерн.
Они бросили горсть монет на столик и встали, чтобы отправиться в дом Мартино.
Через два часа Роберта знала то общее, что объединяло отца, мать и сына, — Луна. Она даже спросила себя, а не зависел ли молодой человек от Эфира, а не от Воздуха.
Физически Робер Мартино был так же далек от сына, как Роберта от своей матери. Брюшко превращало его в добродушного Фальстафа. Он смеялся над собственными шутками, опережая аудиторию. Но был удивительно любезен и приветлив по отношению к гостье.
Связь между отцом и сыном не выглядела очевидной. Они жили разными жизнями, и каждый двигался со своей скоростью.
Робер Мартино был изобретателем и деловым человеком. Его увлекали прошлые, нынешние и будущие достижения. Сейчас он работал над проектом «Берн», последним историческим городом, выполнение которого ему доверил Палладио.
— Это будет не город, а настоящий мир! — воскликнул он.
Потом замолчал и стал рассеянно слушать других, устремив взгляд в пустоту.
Моргенстерн сразу распознала в Клементине Мартино колдунью. Та подарила сыну синие глаза и форму лица. Она была худощава и элегантна, а в молодости явно отличалась редкой красотой. Мать и сын были очень близки между собой.
Как большинство обитателей Таночтитлана, Мартино обладали колоссальным состоянием. Их дом был равен по размерам «Тескатлипоке». Как ни странно, но слуги весь вечер так и не появились. Мартино-мама объяснила Роберте, что во время коротких посещений Мехико она стряпала сама. Вечера и приемы в Базеле следовали такой адской чередой, что у нее там не было ни секунды свободного времени.
— Отупляющие приемы, уверяю вас, — жаловалась она и усмехалась.
Стол был накрыт на крыше дома. Они любовались чудесным видом города и близко расположенным дворцом. Треугольные окна видимого крыла здания были ярко освещены, а на террасах пирамиды Тлалока полыхали факелы. Лабиринт отсюда казался пустяковой узкой конструкцией.
Окруженные городом и окутанные мраком джунгли позади дворца источали скрытую угрозу.
— Дворец построили, используя исходные технологии, — рассказывал отец сыну. — Без раствора. Представляешь? «Цемент Мартино», подрядчик строительства без раствора!
Клеман не мешал отцу посмеиваться. Он рассматривал силуэты, мелькавшие во дворце, спрашивая себя, не может ли быть один из них майором Грубером.
Роберта восхищалась талантами хозяйки дома. Посреди круглого стола стояло блюдо с восемью концентрическими кругами. Мартино-мать объяснила, что вдохновилась солнечным камнем из ацтекского календаря, чтобы ужин проходил от периферии к центру.
Край блюда представлял собой Млечный Путь в виде стружки кокосового ореха для возбуждения аппетита. Второй круг был кругом Шиутекутли, властителя Огня, Сатурна для друзей. Его владениями были перцы. Третий круг назывался Черным Зеркалом в память о боге Смерти Тескатлипока. Паштеты и сладкие перцы здесь плавали в осьминожьих чернилах, как бы воздавая ему почести. Четвертым кругом был круг Тлалока, бога Дождя. В нем еды не было. Клементина Мартино не хотела, чтобы дождь пролился раньше времени. Божий гнев не должен был омрачить их ужин.
— Сами увидите, — объявила она Моргенстерн. — Когда Монтесума в ближайшее время воздаст Тлалоку по заслугам на вершине пирамиды, нам его не избежать. Каждый год одна и та же история.
С ярко освещенной зокало доносились песнопения. Они не могли видеть спектакль, но зрелище должно было быть впечатляющим.
Два следующих круга были отданы перченой дичи, преимущественно копченой. Рядом с ней лежали золотистые лепешки. В предпоследнем круге стояли четыре чашки с таинственным содержимым. В центре композиции красовался обсидиановый нож в честь Оллина Тонатиу, который, вцепившись когтями в космос, мог обеспечить на этот вечер стабильность в мире Мартино.
— Предупреди вы меня заранее, я бы приготовила нечто специальное, — извинилась кулинарка.
С площади донеслись звуки трубы, глава семьи сообщил, что это был сигнал к тому, чтобы сесть за стол. Он галантно встал позади Роберты и подвинул ей стул. Ужин наконец мог начаться.
