Времени, чтобы осмыслить сказанное и отреагировать у меня не осталось — Ч’айя встрепенулась, сдвинула полупрозрачное забрало в подголовник, сняла «тиару» и пружинисто вскочила с кресла.
Повторить этот бодрый, внушающий оптимизм манёвр мне не удалось. Едва я опёрся на подлокотник, как боль впилась в бочину стальными зубами. Заставила тихо охнуть, осесть обратно.
— Я всё поняла! — уверенно сказала девушка в пустоту.
Потёрла лоб, на котором проступила морщинка, задумчиво куснула губу, пока не глядя на тяжёлую немощь по имени Ланс фер Скичира, отрывисто вздохнула.
— Я знаю, что делать дальше и куда для этого нужно идти! Помнишь, фер вис Кри говорил, что станцию активирует погружение в местный аналог Мицелиума? Всё будет именно так, и я выяснила, что психоактивирующее оборудование находится в лаборатории блока «Дельта». Я запомнила план-схему, и теперь… Ланс⁈ Что с тобой⁈
Увы, последнее относилось всё же непосредственно ко мне.
Подступив в несколько широких шагов, Ч’айя побледнела и нависла; нащупала пульс, осторожно (попытка не позволить оказалась изначально провальной) задрала разорванную рубаху и осмотрела рану.
— Всё в порядке, детка, я спра…
— Байши… — пробормотала она.
Грубым пинком отправила драгоценный рюкзак подальше и поднырнула под мою левую руку. Присела, вынуждая ухватиться за бронированный наплечник, с неожиданной силой подняла из кресла.
— Тебе срочно нужно в медкорпус. Я помню, где. Тут совсем недалеко. Давай, родной, ты справишься!
Ну и что мне оставалось?
Конечно, я встал, почти повисая на девушке и стараясь не потерять сознания. Сделал первый шаг, казавшийся невозможным, а за ним ещё один.
Ох, Всемилосердная Когане Но, не тот подарок я попросил у могущественного Диктатиона, дарителя любых сокровищ. Нужно было просить приохоченную собаку, как у кочевников, с ней бы меня точно не затащило в пустыню к полоумным чу-ха-хойя…
Мне хотелось ещё раз сказать подруге — причём уверенно и властно, — что всё в порядке, и ничего-то со мной не случится. Главное, после возвращения не забыть скинуть злополучную фанга буар-хитты в «Копилку боли»…
Конечно же, у меня получилось лишь невнятно пробормотать.
Под аккомпанемент воодушевляющих струнных аккордов и медных басов Ч’айя потащила меня к стене, причём было не очень-то просто понять, к какой из. Её правая рука скользнула под пальто, ухватила за брючный ремень, да так ловко, будто она целыми днями только и делала, что таскала раненых в медицинские корпуса.
— Ланс, ты держись, сисадда? — бормотала Ч’айя, позволяя чувствовать дыхание и запах пыльных волос. — У нас же ещё куча дел, сисадда? Мне предстоит кое-что очень важное, и давай-ка ты перестанешь давать поводы беспокоиться ещё и о тебе⁈
Девушка подвела меня к стене, свободной рукой пощёлкала по местному клавиатону, тут же разламывая серую поверхность в самую настоящую дверь. Вывела в коридор, с каждым нашим шагом наполнявшийся всё более сильным светом.
Стены снова оказались окрашены серым, чуть более серым, белым и чуть менее белым. В спутанных мыслях мелькнуло, будто мы снова очутились в полноценном царстве Диктатиона Кри, предпочитающего… хотя стоп, а разве это не так?
Со всех сторон за мной наблюдали строгие указатели на непонятном языке, смутно знакомом, но всё равно чужом. Пол казался приятно-шершавым и почему-то тёплым.
Несмотря на задор, с которым Ч’айя выкорчевала меня из кресла и потащила по внутренностям «Корня», я ощущал, до чего девчонке непросто. Постарался идти ровнее, почти не наваливаться. И пробормотал, чтобы хоть как-то отвлечь от ожидания неминуемого…
— Могу помочь…
— Вот как? — пропыхтела она из-под моей руки.
— Не физически, конечно… Но чтобы не было так… ах, байши!.. — Я оступился, но удержал равновесие и постарался не завалиться на помощницу. — Прости. Но может и сработать…
— И что же это? — Она совершенно точно не верила, но правила игры приняла.
— Помнишь… — мне стоило большого труда говорить через одышку и боль, но оно того определённо стоило, — как я всё обещал рассказать тебе про свои умения?
— Ты немало обещаешь, Ланс Скичира!
Она усмехнулась, как не умел больше никто во всём Тиаме — чуть саркастично, но без злобы. Замерла на перекрёстке коридоров, совсем ненадолго (даже джи-там в системе потолочных динамиков подсказать не успел), и сориентировалась по настенным надписям. Которые, судя по всему, уже научилась расшифровывать.
— Сапфир успела мне кратенько поведать про твои… таланты. — С новой силой подхватив меня за ремень, Ч’айя потащила направо. Теперь коридор едва заметно уходил вниз. — Хотя я так и не уловила сути…
— Ага, от других это звучит странно, — то ли хохотнул, то ли булькнул я. Снова ощутил неизбежный медный привкус. — Просто самому пояснить не подворачивалось подходящего момента.
— Ха-х, Ланс! Ты же знаешь, как говорят в Бонжуре? Если долго ждать подхо… осторожнее! — Мои ноги снова чуть не заплелись, но девушка удержала от падения. Продолжила с фальшивым оптимизмом, за которым почти не пряталась подступающая паника: — Если долго ждать подходящего момента подкатить к интересной самочке, в один прекрасный день можно встретить её в окружении выводка крысят от совсем другого парнишки.
Я рассмеялся-всхлипнул, в очередной раз поражаясь, как быстро Ч’айя впитывала культуры, на постижение которых у меня самого ушёл не один год. А ещё накатило осознание, что мне бесконечно приятно опираться на её плечо… Хоть и столь же бесконечно ненавистно ощущать себя настолько беспомощным.
Ч’айя будто уловила перемену настроения. Извернулась, заглядывая в лицо:
— Ну, джадуга, так ты, наконец, расскажешь?
— О, детка, расскажу… только не смеяться, уговор? В общем, это такой волшебный стих. Я читаю его чу-ха, а затем приказываю делать всё, как велю. Если хочешь, я прочитаю его тебе и заставлю думать, что у тебя утроились силы… или ты вообще можешь нести меня на руках.
Она негромко рассмеялась. Приятно, мелодично, но излишне нервно. Будто через подступающие слёзы.
— Что ж, давай, родной, нам сейчас любая помощь пригодится…
Мы снова свернули. Девушка открыла ещё одну дверь на кодовом замке.
Пока её пальцы танцевали по местному аналогу клавиатона, я умудрился-таки выдернуть из кармана неприятно-облегчённую флягу. Покачал над ухом и убедился, что Благодетельная Когане Но даёт мне возможность насладиться ещё одним глотком не самой дурной паймы.
И вдруг бросил через плечо. Не глядя, не оборачиваясь и не комментируя.
По коридору, помогая гулким ударным потолочный музыки, прокатилось жестяное эхо отскочившей фляги. Девушка под моей рукой вздрогнула, но промолчала. А я набрал в лёгкие как можно больше воздуха (стараясь не морщиться и не кашлять кровью), и неспешно, хоть и совсем не попадая в ритмы и басы «низкого писка», начал читать.
— Девять крохотных мышат,
Сговорились не дышать…
Один вдруг затих не шурша,
Осталось лишь восемь мышат…
За следующей дверью нас определённо ждало что-то лекарское. Это ощущалось и в настенных символах, и в изгибах мебели. Не перебивая, но и не мешкая, Ч’айя потащила меня через приёмные покои.
— Задохнулся второй насовсем,
И мышаток осталось семь.
У третьего лопнул глаз,
И шесть уже мышек сейчас.
Четвёртой не устоять,
И вот уж мышей только пять…
Автоматизированные двери расступались перед нами, и в какой-то момент я ощутил себя в просторном зале, разделённом на полупрозрачные кабины, назначение которых не вызывало никаких сомнений.
Музыка осталась за порогом, стихла, умерла в потолочных динамиках.
— Не вынесла пятая мышка,
Но четверо так и не дышат!
Шестая мышка сердцем вышла,
Три упорных будто не слышат.
Седьмая горло когтями скребёт,
Триумф лишь двоих победителей ждёт…
