покачал головой.
— Ещё пять минут назад у тебя был вид Верховного Координатора за работой.
— За всё приходится расплачиваться, — вздохнула я. — Даже за вид.
Выйдя из комнаты, мы прошли по высоким светлым коридорам к лестнице из прозрачного пластика. Внизу в холле на нас подозрительно взглянул объектив идентификатора. Двери распахнулись, и мы оказались на верхних ступенях спуска к набережной. По обеим сторонам шумели во мраке душистые пальмы. Далеко внизу негромко плескался прибой. Где-то вдали слышалась музыка и совсем недалеко чей-то смех. Лонго снова обнял меня за плечи, и мы пошли вниз.
При свете лун белая набережная казалась сделанной из малахита, с вершин гор налетал прохладный ветер, напоённый горьковатым ароматом целебных трав, а от горизонта влажно веяло морской солью и водорослями.
Мы, не торопясь, шли вдоль каменных перил и молчали, вслушиваясь в свободное дыхание тропической ночи. Мне вдруг отчего-то стало грустно. Я взглянула на Лонго, он задумчиво смотрел себе под ноги, и его глаза тоже были печальными. Мне подумалось, что я уже видела когда-то его лицо, очень давно, много лет назад. Когда и где? Быть может, на византийской иконе, изображавшей молодого святого, или у костра на высокогорной базе где-нибудь в Чили. Бог знает, как всё перепуталось в этом мире… Да и так ли важно, где я видела его прежде, главное, что я вижу его теперь и запомню уже навсегда, именно таким: чёрные омуты глаз, затуманенные печалью, густые ресницы, словно осыпанные изумрудной пылью, четко очерченные брови и густые волосы, на которых лежит малахитовая вуаль лунного света.
— О чём ты думаешь? — спросил он.
— Ни о чём.
— Не хочешь говорить, как хочешь…
— А ты о чём?
Он не ответил. Повернулся и медленно двинулся дальше по тихой зелёной набережной. Моё сердце неожиданно сжалось от боли. Бог мой! Неужели кто-то действительно хочет его убить? Скорее, этот кто-то получит от меня отпущение грехов и бесплатную путевку в Тартар… Но дело было даже не в этом, а в нём! Я уже знала, но думать об этом не хотелось. Быстро вытерев слёзы, я бегом бросилась за ним, догнала, и он снова обнял меня за плечи. Глаза его горели в сумраке аллеи, ведущей к дверям отеля.
— Я думаю, что у нас ещё есть время, — проговорил он. — Не знаю сколько, но есть.
— Всё в наших руках, — кивнула я.
— Значит, всё будет хорошо. И давай пока не думать о том, что рано или поздно нам придётся расстаться.
— Это ты сказал, — нахмурилась я.
— И я беру свои слова обратно, — прошептал он, на ходу склоняясь ко мне, и поцеловал в губы.
VII
В холле мы на минуту задержались перед большим табло на стене.
— Странно, — произнёс Лонго, взглянув на него. — Меня кто-то ждёт.
Он нажал кнопку на пульте под экраном.
— Лейтенанта Руфаха в номере ждёт дама, — ангельским голоском пропел динамик.
— Ах, как мило! — подражая ему, прокомментировала я.
Лонго фыркнул, как рассерженный кот, и снова нажал кнопку.
— Какого дьявола! Что ещё за дама?
— Рузаф Аршар Торсум, сэр, — мурлыкнул динамик.
— Проклятье… — проворчал он.
— Может, мне погулять? — поинтересовалась я.
— С чего это? — удивился он. — Я не собираюсь беседовать с ней о любви. Если она будет говорить о деле, так у меня нет причин скрывать это от тебя.
— Но, может, ей нужно сказать тебе что-то наедине.
— Если нужно сказать, так скажет и в твоём присутствии, — раздражённо заявил Лонго. — У меня вообще нет желания с ней беседовать. Пусть будет довольна, что я соглашаюсь на эту встречу.
— Ты совсем не испытываешь к ней тёплых чувств? — спросила я,
— Да с какой стати? Это было так давно.
— Через восемь лет ты и ко мне будешь так относиться?
Он некоторое время с изумлением смотрел на меня, а потом разозлился:
— Как ты могла так подумать? Разве ты можешь предать меня? Так как же я смогу забыть тебя! Пойдём, ради Звёзд! Нужно поскорее отправить её в объятия Рирма, а то она способна дурить мне голову до утра, а утром мы должны быть в комиссариате.
Рузаф была в номере. Она стояла в эффектной позе у окна и курила очень тонкую и очень длинную трубку, от которой по комнате плыл тонкий аромат восточных благовоний. На сей раз, она была закутана в алый газ с золотыми блёстками, а роскошные тёмно-синие волосы свободно струились по плечам и спине едва ли не до пят. Заслышав наши шаги, она обернулась, а, увидев меня, с оскорблённым видом поджала губы.
— Добрый вечер, Торнадо, — пропела она. — Добрый вечер, мисс.
— Уже ночь, — напомнил он, садясь в кресло напротив. — Завтра утром мне нужно быть в комиссариате, так что было бы неплохо, если б ты не стала тратить драгоценное время впустую и объяснила мне, зачем я тебе опять понадобился.
Рузаф бросила на меня выразительный взгляд. Лонго заметил это.
— Лора останется здесь.
— Но почему? — воскликнула она.
— Потому что у меня нет времени секретничать с тобой.
— Но ведь могут быть достаточно интимные темы, вещи известные и интересные только мне и тебе.
— Я не собираюсь касаться интимных тем, а те вещи, которые интересны тебе, вряд ли заинтересуют меня. И не строй из себя скромницу, раньше ты довольно свободно изъяснялась в любой аудитории и на любой предмет.
Она несколько раз взмахнула своими длинными ресницами, и из её огромных фиолетовых глаз побежали слёзы.
— О, Звёзды! — пробормотал он. — Хорошо, Рузаф, только очень быстро и кратко, ладно? Лора, любимая, — он обернулся ко мне, — выйди на несколько минут в соседнюю комнату.
Мне уже давно хотелось это сделать, и я без возражений подчинилась. Однако, чтоб не подслушивать, мне пришлось бы заткнуть уши, потому что Рузаф неожиданно закричала со слезами в голосе:
— Торнадо, я знаю, что я виновата перед тобой, но ты всегда был так великодушен! Ты всегда спасал меня от смертельной опасности и защищал от врагов. Я прошу тебя, помоги мне и на этот раз! Я боюсь!
Из-за стены послышались судорожные рыдания и такой звук, словно она бросилась на колени.
— Подожди, Рузаф, — проговорил
