Ознакомительная версия.
– Эй, Николаич, дружище! – позвал Петька. – Ты где?
Он сделал вперёд несколько шагов и успел зафиксировать – на уровне подсознания – тёмную тень, мелькнувшую сбоку.
Удар по голове чем-то тяжёлым. Чернота…
Глава семнадцатая
Сон-подсказка
Он чувствовал (ощущал?), как его крепко связали по рукам и ногам, наложили на глаза плотную повязку и куда-то понесли.
– В старую кузницу определим нашего красавчика, – строго велел знакомый голос. – Заносите его, заносите! Ага, ресницы задрожали. Знать, приходит в себя, боров толстый…
«Это же Николай Николаевич, сука «фээсбэшная», злая!», – удивлённо охнул внутренний голос. – «Чем это мы ему насолили? А Глеб и Ольга? Они тоже в курсе происходящего? Или же нет? Вот же, не было печали, ёлочки стройные…».
– Барин, хочешь пить? – поинтересовался другой голос, принадлежащий, явно, пожилому человеку. – Попей, родимый! Оно и полегчает. Вот она, крынка. Давай я тебе голову поддержу…
Петька приник губами к краю невидимого керамического сосуда и принялся жадно пить. Напиток был терпким и сладким, с чуть заметной приятной кислинкой. Он пил и чувствовал, как уверенно и планомерно – с каждым сделанным глотком – погружается в призрачный омут крепкого сна.
– Вот, и молодец, барин! – похвалил неизвестный старичок. – Теперь спать будешь долго, до самого полудня. Сонный мёд, он на всех действует одинаково. И на персон благородных, и на крепостных…. А какие сны снятся! Непростые, ей-ей, пророческие…
Действие этого цветного и яркого сна происходило где-то в тропиках.
Крошечная бухта, наполненная изумрудно-зелёной ласковой водой. Симпатичная такая бухточка, словно бы игрушечная. На пологом берегу – в художественном беспорядке – вольготно разместились-расположились сотни три-четыре разномастных домишек, над которыми возвышалось солидное здание величественного католического собора. Вдоль побережья – по обеим сторонам от посёлка – хорошо просматривались бесконечные банановые и апельсиновые рощи, а из крупных прибрежных камней было сложено некое подобие крепостного вала, оборудованного круглыми гнёздами с бронзовыми гаубицами и мортирами приличного калибра.
Петька – в сопровождении неизвестных ему моряков – находился в широкой гребной шлюпке. В одной трети мили от берега сквозь лёгкую туманную дымку проступал силуэт длинного парусника.
«Наверное, на этом трёхмачтовом красавце-фрегате мы сюда и прибыли», предположил внутренний голос. – «Жаль, что вокруг только незнакомые физиономии. Даже спросить не у кого, мол: – «Куда это коварные черти занесли нас спозаранку?». Да и силуэт фрегата какой-то призрачный и слегка размытый. Может, это обыкновенный мираж?».
Шлюпка пристала к берегу, на добрых полтора метра заползя носом на белоснежный песок пологой косы.
– Ничего себе, картинка, – негромко выдохнул (на русском языке) высокий моряк с массивной золотой серьгой в правом ухе, стоящий рядом с Петром. – Какие они все…, разноцветные…
И это было истинной правдой, встречающая их толпа состояла из четырёх-пяти десятков мужских лиц и физиономий самых различных цветов и оттенков: белых, лимонных, жёлтых, коричневых, иссиня-черных, серо-буро-малиновых…
«Испанцы, англосаксы, негры, метисы, мулаты, индейцы…», – старательно перечислял наблюдательный внутренний голос.
От толпы встречающих, скромно расположившейся метрах в двадцати пяти от уреза воды, отделился, зашагав вперёд медленно и грузно, очень высокий и толстый негр среднего возраста, одетый как патентованный испанский идальго. Только на его левом боку – вместо длинной дворянской шпаги – красовался слегка заржавевший палаш самых устрашающих и невероятных размеров. Ну, и многочисленные металлические колечки и костяные палочки, вставленные в мочки ушей и в чёрный мясистый нос негра, несколько выбивались из образа благородного испанского аристократа. Не говоря уже о красно-зелёных узорах татуировок на выпуклых щеках и лбу…
– Меня зовут – дон Сезар! Я бывший раб, а нынче – полновластный губернатор Сан-Анхелино! – остановившись в трёх метрах от путешественников, густым басом – на чистейшем русском языке – важно сообщил толстяк. – Сан-Анхелино – свободный и вольный город! Мы сами по себе, и никому не подчиняемся! – после этого важного сообщения, в свою очередь, перешёл к вопросам: – А вы, господа моряки, кем будете? Какому королю служите? Что за нужда привела вас в нашу мирную бухту?
– Мы не служим никому – из земных королей! – торжественно ответил моряк с приметной золотой серьгой в ухе. – Плаваем, вернее, ходим, по всем морям, где захотим, и дани не платим…
– Ни у кого, при этом, не спрашивая разрешения! – пафосно и неожиданно для самого себя закончил фразу Петька. – А прибыли мы на сей гостеприимный берег с одной единственной целью: присутствовать на казни Эдварда Теча, знаменитого кровавого пирата.
– Без всяких проблем, – широко и добродушно улыбнулся негр. – Присутствуйте, если есть такое горячее желание…. Впрочем, относительно казни пока не могу сказать что-либо определённого. Ведь ещё и суда, собственно, не было. Заседание начнётся только часа через полтора. Вдруг, добросердечные и человеколюбивые судьи пощадят этого закостенелого грешника, дьявола во плоти?
– Ну, это вряд ли! – хищно прищурился моряк с золотой серьгой в ухе. – Меня, кстати, зовут – адмирал Людвиг Лаудруп. Вольный адмирал, понятное дело…. А это, – кивнул головой на Петра. – Мой верный помощник. Величайте его просто и без затей – господином Пьером…. Вы, любезный губернатор, не составите ли нам компанию? Прогуляемся немного, подышим свежим воздухом, полюбуемся местными красотами и достопримечательностями, слегка перекусим…. Надеюсь, в этом благословенном местечке найдётся скромный и неприметный кабачок? Но, обязательно, с приличной кухней и неплохим вином?
Они, важно пройдя через вежливо расступившуюся в стороны толпу разноцветных, вооружённых – по самое не могу – мужчин, миновали оборонительную полосу Сан-Анхелино и вступили на тротуар центральной улицы городка, мощёный диким необработанным камнем.
Городок (посёлок, большая деревня?), не смотря на прибытие в бухту неизвестного фрегата, жил своей спокойной, нехитрой и размеренной жизнью. Многочисленные женщины и мужчины торопились куда-то по извилистым улицам. Кто-то из них, наверное, и по серьёзным делам, но большинство – просто так – ради лёгкого променада, пока не наступил полуденный зной, а, следовательно, и сиеста – четырех, а, то, и пятичасовой послеобеденный сон где-нибудь в спасительной и нежной тени. Улицы городка были узкими и кривыми, а дома и домишки хлипкими и непрезентабельными. Какие только подручные материалы не использовались при их возведении! Стволы и листья пальм, грубый неотёсанный камень, разноцветные кирпичи, обломки досок и мебели, ветки кустарников, старательно обмазанные буро-красной глиной…
Ознакомительная версия.
