— Ой! Совсем забыла, — всплеснула руками Ирина и побежала в лабораторию.
— Почему с кроликами и крысами? — весело бросил ей вдогонку вопрос Андрей.
— Потому что эта добрая женщина их там разводит для опытов, — крикнула Ирина, на бегу показывая рукой на старшую медсестру лаборатории.
— Но она прибедняется, там не только крысы. У них еще есть и павлины.
Старшая медсестра погрозила девушке пальцем и скрылась за дверьми лаборатории. Через секунду она показалась снова, толкая впереди себя коляску с обиженным заждавшимся Муратовым.
* * *
Несколько дней Ирина жила под впечатлением разговора с Андреем. Мучительно ломая голову вопросом: где она могла его видеть, девушка удивлялась непонятным ощущениям, охватившим ее. Эти ощущения были настолько сильны, что Ирина на некоторое время даже забыла про Романа. Она боялась и не хотела признаться себе в том, что ее непреодолимо влекло к Андрею, влекло не так как к Роману, совсем по-другому, как влечет любопытство на край пропасти заглянуть в жуткую ее бесконечность.
Прошла неделя. Разговор с Андреем забылся, и новый прилив тоски по Роману захлестнул Ирину. Она много думала о нем, вспоминала свое жестокое обращение с упрямым поклонником и недоумевала, как могла она не чувствовать себя счастливой рядом с этим неотразимым нахалом, как не понимала, что он нужен ей?
— А может, я уже тогда понимала, что влюблена в него, но переоценила свою власть? Конечно, мне же доставляло удовольствие наблюдать, как он страдает. Да нет, мне было безразлично, есть он на белом свете или нет его. Ерунда, я уже думала о нем, ждала встречи, — с горечью размышляла Ирина. — Ох, как трудно девушке вовремя разобраться в своих ощущениях.
Но сегодня, вопреки всем страданиям, Ирина находилась в приподнятом настроении. Накануне вечером ей позвонил бывший одноклассник Женя Каминский и, не давая вставить ни слова в свою звенящую восторгом речь, сообщил массу новостей. В конце монолога он предложи Ирине встретиться и выслушать то же самое, но уже с ошеломляющими подробностями. Ирина с радостью согласилась.
Дело в том, что Евгений Каминский был школьным другом Ирины. Красив, умен, эрудирован, остроумен, всегда весел. Он всерьез занимался изучением английского языка и уже в десятом классе овладел им настолько, что и сам легко мог бы преподавать его педагогам. Любимой шуткой Жени было высказывание, что авторитет учителей держится скорее на невежестве учеников, чем на превосходных знаниях первых. Кроме английского Женя увлекался музыкой, любил рисовать, чудесно играл на гитаре и вовсе не дворовые песни, а классику! В общем, разносторонне развитая личность, да и только. Как он на все находил время, Ирине было непонятно.
Казалось бы, Ирине ничего другого не оставалось как влюбиться в такого неотразимого молодого человека, но этого почему-то не произошло. Их дружба осталась всего лишь дружбой. Может, помешала некоторая заносчивость Каминского?
Из всех одноклассниц и одноклассников Евгений относился с уважением только к Ирине, ценя ее острый ум и не менее острый язычок. Вероятно, причиной для его особого отношения к девушке являлись не только ее интеллектуальные способности, но если это было и так, повода для подозрений Каминский не давал и вел себя безукоризненно.
Ирина с утра предвкушала, как после двухлетней разлуки они встретятся с Женькой, как она расспросит его о жизни в Москве, об учебе в институте. Как никак, а Евгений Каминский стал студентом Института международных отношений, а это удается далеко не каждому даже из тех, кто включает в процесс поступления темные силы, имеющие столь же малое отношение к знаниям и образованию, как и те, кому они часто покровительствуют.
Ирина с досадой притопнула ногой, вспомнив собственную бесславно закончившуюся попытку поступления в мединститут.
— Да, стыдно, конечно, перед Женькой, но ничего, поднажмем с науками и в этом году поступим, — успокоила она себя.
Перебрав небогатый гардероб, Ирина остановила выбор на черном английском платье. Дополнила наряд черными туфлями и, повертевшись перед зеркалом, печально подумала:
— Точно Женька спросит по ком траур. Брошку что ли какую-нибудь прилепить? Да нет, фасон не предусматривает посторонних украшений. Ладно, капризничай не капризничай, а идти больше не в чем. Все остальное еще смешней. Хотя к моим светлым волосам черное подходит и выгляжу я вполне эффектно, — успокоила себя в конце концов Ирина и отправилась на свидание с другом.
Женька с букетом цветов поджидал Ирину в условленном месте. Все произошло, как она и предполагала. Завидев девушку издали, Каминский устремился к ней со словами:
— Ну, Соколова, в трауре ты абсолютно неотразима!
— Лучше на себя посмотри, — ткнула пальцем в грудь друга Ирина. — Разве можно выйти в приличное общество с таким грязнулей.
Каминский испуганно прижал подбородок к груди пытаясь рассмотреть изъян в своем костюме, но Ирина тут же схватила его за кончик носа и рассмеялась:
— Ну, Джека, ты все тот же простофиля. На такую примитивную приманку сейчас даже трехлетние дети не попадаются.
— Ой, больно, отпусти, — прогундосил Каминский голосом, которым на вокзале сообщают об отправлении поезда.
— Давай букет, тогда отпущу, — пошутила Ирина, но тут же милостиво отпустила друга. — А платье черное надела потому, что знаю тебя: в ресторане одной черной икрой кормить будешь. Чтоб пятен не было видно, — язвительно пояснила она. — Мог бы и сам догадаться.
Женька тер покрасневший кончик носа и с удовольствием разглядывал подругу.
— Ну, Соколова, Москве по части девушек до провинции далеко! Такая неотразимая красавица, как ты, достойна и более изысканного блюда, чем черная икра!
Ирина изобразила преувеличенное смущение. Опустив глаза вниз и поводя плечами, она кокетливо спросила:
— Какого же, например?
— Ну, маринованные лягушачьи лапки или, скажем, жареный дождевой червь, думаю, вполне подошли бы, — злорадно сообщил Евгений, за что тут же удостоился затрещины.
— Лучше скажи, куда поведешь кормить червями и лягушками? Надеюсь, не на болото? — спросила Ирина, нюхая цветы и выражая блаженство поднятыми к небу глазами.
— А сначала поцеловать старого друга ты не хочешь? — обиженным тоном спросил Каминский.
— Мы даже толком не поздоровались.
Ирина охнула и упала в его объятия.
— Ох, Женечка, конечно, хочу! — воскликнула она, целуя одноклассника в щеку. — Здравствуй, дорогой, рада тебя видеть.
