Я подумала, не собирается ли он меня убить? Конечно же, нет. Он несомненно действовал в соответствии с подробнейшими инструкциями, полученными от Балфуса Блэкуордса, а Блэкуордс рассматривал меня как свою собственность, как товар. Он явно приказал захватить меня живой.
С другой стороны, меня сильно волновало, насколько далеко телохранитель готов зайти, чтобы не дать мне сбежать: рассечь мне подколенное или ахиллово сухожилие? Отрубить одну из конечностей?
Телохранитель приближался ко мне, двигаясь все быстрее и быстрее, развернув меч и держа его хватом, который назывался «покой-и-готовность», выставив его перед собой и слегка отведя в сторону. Я приготовилась блокировать удар оружием, которое держала в обеих руках. Но мне с самого начала стало ясно, что этот человек намного превосходит меня в технике и что у него была куда более обширная практика.
Он подходил все ближе, заставляя меня нанести первый удар. Я продолжала отступать. Наконец, когда он оказался совсем рядом, я извернулась и нанесла удар, целясь в него моим кутро.
Он отскочил назад с немыслимой скоростью, но вновь оказался рядом со мной — быстрее, чем я смогла заметить это. Я снова сделала выпад мечом и размахнулась шестом, чтобы немедленно нанести второй удар. Грациозно, словно танцуя, он уклонился и от того, и от другого оружия, вновь ошеломив меня своей противоестественной гибкостью. А потом снова пошел в атаку.
Я снова махнула шестом и сделала выпад — но он опять уклонился от обоих ударов. Его сегрюль по-прежнему пребывал в той же позиции «покоя-и-готовности». Он не сделал им ни единого движения. Он просто играл со мной. Он был настолько уверен в себе и в безупречных реакциях своего тела, что даже не защищался. Я подумала, что эту нечеловеческую скорость придавал ему похожий на молнию узор из серебристых нитей, продетых в кожу на его лице и шее. Он был быстр благодаря искусной аугметике — и эта сверхъестественная скорость придавала ему уверенности.
Он кружил вокруг меня, заставляя поворачиваться, чтобы следить за ним. Теперь я стояла спиной к алтарю. Он снова сделал движение в мою сторону — лишь слегка поменял положение плеча, небольшое изменение позы, чтобы заставить меня среагировать.
И я среагировала. Я махнула шестом — движение вышло неловким и неуклюжим. Потом, не медля ни секунды, сделала выпад кутро — так же, как несколько раз до этого. Но, когда он отпрянул назад, выходя из моей зоны досягаемости, я, вместо того, чтобы уйти в глухую оборону, с неожиданной уверенностью сделала шаг вперед и нанесла еще один удар шестом — на этот раз куда более ловко и верно, чем до того. Шест скользнул по его левой руке — недостаточно сильно, чтобы нанести реальный ущерб, но достаточно ощутимо, чтобы дать ему поразмыслить, в какую игру он ввязался. И в следующее мгновение он был вынужден отступить перед новым — снова куда более четким и ловким — выпадом моего кутро.
Потеха для него внезапно закончилась. Я увидела, как он стиснул рукоять меча. Теперь мне нельзя было медлить. Я бросилась вперед и атаковала, последовательно выполнив: удар наискось шестом, колющий удар мечом, выпад и отклоняющее движение шестом. Его действия, которые, я уверена, начинались как исполненное самолюбования упражнение по обращению с сегрюлем, рассчитанное на то, чтобы ранить меня и подрезать мне крылья одним ударом, показав при этом его мастерство владения мечом, превратились в стремительную серию парирующих ударов, которыми он отбил мою атаку. Сегрюль с треском столкнулся с моим шестом, а потом выбил сноп искр из лезвия кутро.
В нем нарастало раздражение. Он перебросил меч в другую руку — еще одно свидетельство его желания продемонстрировать свое искусство владения оружием — и обрушил на меня три стремительных удара. Я смогла блокировать два из них мечом и шестом, потом отступила, уворачиваясь от третьего. Теперь он уже не следовал канону «приступ-и-обход по кругу». Теперь атаки следовали одна за другой без отдыха и остановки. Он нанес еще четыре удара, тесня меня, стараясь пробить мою оборону. Первый удар я снова отбила моим кутро, уклонилась от второго, снова парировала, отбросив его руку на третьем, потом — весьма неэлегантно — отклонилась назад, уходя от четвертого. При этом я едва не потеряла равновесие. Ментор Заур всегда говорил, что в фехтовальном поединке все решает работа ногами — и действительно так просто было оступиться, инстинктивно реагируя на сыплющиеся на меня удары. Отклонившись назад, я спаслась от одного — но из-за этого встала в неверную позицию, чтобы увернуться от другого. Ментор Заур говорил, что мы навеки должны запомнить: фехтование — это то же, что игра в регицид. Противник может просчитать твои последующие шаги, наблюдая за текущим действием. И тогда тебя убьет не атака, которую враг предпринял сейчас, а твоя реакция, которая не позволит отразить следующий удар.
Из-за моей позиции я не смогла отойти на достаточное расстояние. Я сделала неверный шаг и перенесла вес не на ту ногу. Когда телохранитель начал стремительно-плавный выпад сегрюлем, исполненный решимости воспользоваться моим просчетом, я поняла, что у меня нет выбора. Я резко развернулась к нему левым боком, приняв оборонительную стойку, и отбила клинок шестом.
Это спасло мне жизнь, но я была вынуждена пожертвовать шестом. Чтобы блок был более эффективным, я взяла шест более рискованным и ненадежным хватом — и его удар вышиб оружие из моей руки.
Он отлетел в сторону, лязгая по каменным плитам, покрывавшим пол.
Не медля ни секунды, я переменила стойку, выставив вперед кутро. Утратив оружие из одной руки, я почувствовала неожиданное преимущество.
Он тоже заметил это и ринулся в атаку — я была вынуждена защищаться. Клинки скрестились, а потом он полоснул по рукаву моего одеяния — я уклонилась достаточно ловко, чтобы избежать серьезной раны. Я отступила назад, отведя за спину невооруженную руку, потом — выгнулась назад, уклоняясь от клинка, просвистевшего надо мной, словно коса. В тот же миг я сделала стремительный выпад, надеясь использовать то, что он раскрылся при атаке — но он был слишком быстр. Его искусственно усовершенствованные нервы и сверхъестественное самообладание бросили его в немыслимый пируэт; в головоломном развороте он увернулся от моего кутро и снова атаковал. Я поставила блок, еще один, парировала, — и неожиданно сокрушительный удар отбросил меня к рядам молитвенных скамей.
Внезапно мой противник исчез из поля зрения. Я хлопала глазами, пытаясь сообразить, куда он делся. А потом увидела, что телохранитель сражается с кем-то еще — с мужчиной, который появился неизвестно откуда во время нашего поединка, и чье появление заставило телохранителя оставить меня в покое, чтобы защититься самому.
