— Если хотите, поделимся секретом производства, — предложил Луи Ренар.
— А мы своими.
Пират и колдунья внимательно изучали друг друга. Луи с хитрой улыбкой спросил:
— Брат говорил, что вы собираетесь атаковать Перепись.
— Надо уничтожить машины, которые производят метчики в подвалах коммунального здания, — объяснил Роземонд, чтобы привлечь его внимание.
Луи Ренар прищурился.
— Мой экипаж последует за вами. Как и экипаж моего брата…
Он бросил взгляд на Клода, чтобы получить его молчаливое согласие.
— Вы нам как раз нужны, чтобы отвлечь милицию, пока я буду саботировать Министерство безопасности, — продолжил Роземонд, не отводя взгляда от глаз Луи.
Колдунья медленно повернулась к профессору истории. Неужели только она слышала, что он только что сказал? Он хотел в одиночку атаковать Перепись, и никто не среагировал?
— Никаких проблем, — сказал Луи и хлопнул по столу, скрепляя договор. — Мы займемся отвлекающим маневром. — Он глянул на Роберту. — Мне сказали, что вы некогда работали в Криминальном отделе?
Это некогда было всего две недели назад — целая вечность для колдуньи, которая кивнула в ответ.
— Что стало с человеком в сером, который арестовал меня? Некоторое время я его ненавидел, но он продемонстрировал некий стиль, на который не способны эти человеческие машины в милицейской форме. Как он себя чувствует?
— Он мертв, — ответила Роберта, удивившись, что сумела столь холодно ответить на вопрос. — Фулд убил его.
— Хоть он вскоре и станет муниципом, этому Арчибальду Фулду не обогнать мою саблю, — с необычайной уверенностью бросил пират.
Он встал, попрощался и удалился в сопровождении брата и пиратов, составлявших своего рода личную охрану.
— Ну что! — воскликнул Пленк. — Достойная парочка!
— Вам не кажется, что они похожи? — спросил Лузитанус.
— Не совсем, — решил Ванденберг. — Есть брат и брат. Кстати, вы не видели Железную Ногу? Я бы с удовольствием пригласил его к нашему столу… А, вот и он. — Старый колдун свистнул, вложив в рот два пальца. — Железная Нога! Старая каналья! Идите-ка к нам! Колледж колдуний платит!
Вагон фуникулера отошел от коммунального здания и пополз над пустотой. Фулд собрал все свое мужество и набрал номер на мобильном телефоне. Баньши сняла трубку еще до того, как прозвучал вызов.
— Вода поднимается, а у нас по-прежнему нет железа! — завопила она. — Полагаю, вы довольны?
Фулд отодвинул телефон от уха.
— Что сделано, то сделано, — ответил он. — Барон не появится раньше понедельника.
А это означало — только после второго тура. Не хватало одного трупа, ребенок будет незавершенным и не сможет приказать дождю остановиться, а значит, его не выберут…
— Почему вы в этом так уверены? — проскрипела Баньши.
— Знаю, и все.
— Хватит тайн! Время подстегивает, Арчибальд. Объясните мне все о вашем таинственном источнике.
Министр нехотя поведал о брошюре, посвященной ветрам, честь открытия которой принадлежала Клеману Мартино. Баньши расхохоталась, когда узнала, откуда босс знал о месте действий Барона. Он просто заглядывал в книжечку неведомого инженера-метеоролога, имя которого даже не сохранилось для истории? Патетическая новость! Хорошо, что она предусмотрела план «В» на случай провала смертной казни. Что и случилось, принеся те еще неприятности.
— Скажите, малыш Арчи, а вы хоть знаете дату рождения Туманного Барона?
— Куда вы клоните?
Этот вопрос министр никогда себе не задавал. Он считал, что убийца был нематериальным существом из эфемерной пыли и официально не существовал. Но Баньши была права: Барон обрел сознание с момента объединения картотек, хотя оно не проявлялось после первых аварий. Значит, эти метчики-убийцы выброшены машинами Переписи одновременно. И принадлежали к одному поколению.
— Метчики выбрасываются раз в неделю? — настаивала Баньши.
— Они зарождаются только в полнолуние, и вы знаете об этом лучше меня, — нервно отбивался Фулд, устав от загадок.
— И их жизнь длится двадцать девять дней, то есть один лунный месяц?
— И что?
— И что? Я задала глупый вопрос: когда родился Туманный Барон?
— Первое убийство состоялось 30 марта, в воскресенье. Объединение картотек произошло накануне в пятницу. Метчики были выброшены вечером следующего дня, в субботу.
— Значит, Барон родился 29 марта в момент последнего полнолуния. Какой день у нас завтра?
— 27 апреля.
— И нашему ребенку исполняется точно…
— Двадцать девять дней.
Фулд вздохнул. Он вдруг понял.
— Согласен. Туманный Барон завтра умрет. Я не учел этого. Моя брошюра ничего не стоит. Можете поместить некролог в Газете суши .
— Трижды идиот! — разнервничалась Баньши. — Вы не видите дальше своего носа? Вы никогда не спрашивали, где умирают метчики?
Фулд вглядывался в размытые дождем очертания башен-часовых, проплывающих мимо вагона фуникулера.
— Нет, — плаксиво ответил он.
— Они умирают здесь, в святилище. Этот серый жир, который покрывает Малую Прагу, и есть слой мертвых метчиков, друг мой милый. Именно так колледж открыл их существование.
— А это означает, что завтра…
— Барон будет так или иначе в Праге, и мы приготовим для него маленький подарок.
— Подарок?
— Прощальный. Я думала об агнце.
Фулду понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что это был образ.
— Надо, чтобы характеристика жертвы была изменена… — промычал он.
— Технические детали оставляю вам. Выберите молодую жертву — железо будет лучше. Все равно — мужчину или женщину. И выбирайте того, чье исчезновение вас устроит. — Порывистый ветер сильно тряхнул вагон. Баньши вдруг забеспокоилась. — Вы звоните из кабинета?
— Да, — солгал Фулд. — Разве не слышите заглушку?
Дождь и ветер создавали нужный фон.
— А если он откажется от нашего подарка?
— Он не сможет пойти против собственной природы. А если не захочет, мы заставим его действовать.
— Завтра? — спросил Фулд.
— Ближе к ночи. Вы будете там.
Это был не вопрос, а приказ. Колдунья вела танец и приступала к исполнению последней фигуры. Фулду приходилось подчиняться ее поспешным и резким па.
— Кстати, нам известен пол ребенка, — бросила она ему приманку.
— Мальчик? — воскликнул он.
— До завтра. В шестнадцать часов. У Гектора Барнабита.
Она отключилась в момент, когда вагон въезжал в здание Министерства войны. Двери раскрылись. Фулд двинулся по красной ковровой дорожке, расстеленной по случаю его прибытия, набирая на мобильнике новый номер. Агнец, о котором он думал, ответил после третьего звонка. Три, отметил министр-сценограф. Дела налаживаются.
