сытый кот на лишнюю в рационе мышь.
— Ты не бзди, Корнеев, солдат ребенка не обидит, — оторвав взгляд от моей физиономии и оглядывая свой бывший кабинет, добродушно заявил обновленный Каретников— А ничего так кабинетик стал. С кем соседствуешь, с Юлей? — кивнул он на горшки с цветами.
Я уже почти пришел в себя.
— С ней. В декрет она собирается, — зачем-то сообщил я Каретникову интимную новость о соседке.
— Да-а-а? А что, и правильно. Молодец, Корнеев, Юляха девка хорошая, не стерва — переоценил меня бывший сокамерник по кабинету.
— То не я, мы с ней просто коллеги, — поспешил я малодушно откреститься от беременной Иноземцевой.
— Ну-ну… А ты, кстати, мои бутылки-то из шкафа убрал? Их там, если сдать, рублей на сорок будет, — новый Каретников кивнул на один из двух стенных шкафов под потолок, расположенных с обоих сторон двери в коридор.
— Или ты только от одной избавился? — весело глумился гость.
Я молчал, угрюмо глядя в список внутренних телефонов РОВД, засунутый под стекло на столе.
— Я чего зашел-то, Сергей, — прервал нехорошую паузу Кривощеков, — Поблагодарить зашел. Если бы не ты с тем пожаром, меня бы, может, на мазарки уже отнесли.
— Не теперь, так через полгода — год, точно отнесли бы. Добил бы я себя. Вовремя ты, Корнеев, тогда появился и подлость свою поджигательскую учинил. Это благодаря тебе я со сковородки спрыгнул.
— А как удалось? — спросил я, кивая на его импортные ботинки, как на самый доказательный атрибут его новой жизни. Мне бы тоже такие штиблеты хотелось иметь.
— Пить бросил, — веско ответил Виктор Михайлович, — Другие, наоборот, в штопор входят, когда их с работы выгоняют. А я бросил. У меня всегда и все не как у людей. Когда система меня из своей псарни на улицу вышвырнула, оказалось, что кроме больной печени, вороха казенных кителей, штанов и хромовых сапог нет у меня ничего. Семьи нет, жизни нет, ничего нет. И вот еще отсюда выперли.
Каретников опять обвел взглядом стены.
— Тут я был, вроде, как при деле и хоть какой-то смысл в жизни был. Да, пил по-черному, но хоть самого себя во многом оправдать мог. И вдруг все рухнуло. И так я тогда расстроился, Корнеев, что аж назавтра опохмелиться забыл. Впервые за много лет. И потом еще пару дней не пил, все думал, как же я дальше жить буду.
Немного помолчав и с сомнением взглянув на меня, Каретников продолжил. — Да ни хрена ты, Корнев Сергей, не понимаешь, ведь я больше двадцати лет в ментуре прослужил. Как сразу после армии поступил в школу милиции, так уже и не видел другой жизни. Сам знаешь, следственная работа, она и сама собой много от жизни отнимает, а плюс еще дежурства, тревоги, усиления… Раб лампы.
— Где сейчас? — спросил я, — Адвокатура?
— Нет, надоела мне эта блевотина, — с брезгливостью кивнул он на стопку уголовных дел на моем столе.
— Юрисконсульт я. Во Всероссийском обществе глухих. В местном отделении. Я когда-то кражу у них расследовал и даже что-то из украденного им вернул. Вот их председатель правления и помог.
Я впервые за весь разговор улыбнулся.
— Что, и денег платят? — недоверчиво удивился я.
— Платят. Зря ты щеришься, организация богатая. Своих производств полно, фонды по сырью получают, но глупых планов на неликвид у них нет. Плюс льготы по налогам. Государство в государстве. Когда тебя попрут отсюда, приходи.
— Чего это меня попрут? — расправил я плечи, — Я способный и очень перспективный! Вон, благодарность мне обещали вынести за грабителей!
— Попрут, Корнеев, попрут! — как-то задумчиво посмотрел на меня Каретников.
И я понял, что о событиях вокруг меня ему известно больше, чем мне. Блин, как же мне все это надоело! Может и мне вслед за Лишневскими срочно взять, да податься в любую страну вероятного противника СССР?!
— Ты вот что, ты дай ка мне бумажку, я тебе свой телефон запишу. Если вдруг понадобится помощь какая или совет, ты не стесняйся! — произнес защитник глухих и невнятных, доставая из внутреннего кармана пиджака дорогую самописку.
От грузинского чая Виктор Михайлович с достоинством отказался, сообщив, что не употребляет не только спиртного, но и чай с кофе. Сказал, что пьет только особым способом заваренные травяные сборы для восстановления своей печени, у которой он в неоплатном долгу.
Распрощались мы, пожав руки. Мне очень хотелось верить, что зла на меня он не держит. Даже с учетом того, что я по нему катком проехался.
С другой стороны, учиненная мной авантюра с тем злосчастным пожаром, почти всем принесла свои дивиденды. Сам Каретников больше не алкаш и при деле. Я работаю в чистом и не воняющем перегаром кабинете. Зуева избавилась от подчиненного-забулдыги. Вот, правда, Афанасьев словил неполное и Данилин с замполитом получили по выговору…
Ну так они того заслужили, по грехам им и муки.
Оказывается, не так уж и трудно себя оправдать. Тут, главное, самому себе все правильно про себя объяснить… Н-да…
Конец второй части
