рекомендации и наставления. Очень легко настраивается. Позволяет повысить приток веры до десяти-пятнадцати процентов.
— Спасибо. Не надо.
— Напрасно. По акции можно приобрести всего за семь четыреста.
— Спасибо. Не надо, — слегка повышаю голос.
Продавец мобильных секретарей наконец отстал, а вездесущая система зафиксировала факт перепланировки, и я полетел к гражданину мышиные усики теперь уже на Горе. Бару и Атемите сказал, что теперь без них управлюсь. Как гласит принцип Оккама, не стоит грузить окружающих заботами без необходимости. Для дела это неполезно. У Бара с Атемитой и своих забот хватает.
На этот раз в горреестре все прошло без неожиданностей. Если не считать напряжённого взгляда мышиных усиков, который словно немец из окопа следил, как я просматриваю бумаги. Когда я убедился, что профсоюз получил регистрацию и расчётный счет, перевел ему остаток взятки, тот сразу успокоился и даже подобрел. В конце сообщил, что всегда рад помочь. Еще бы… за такие-то деньги.
Но я не жалею, что отдал эти деньги. Ходить месяцами и клянчить — увольте. За это время заработаю больше. Тем более, что нет у нас этих месяцев. Зверобоги не торопятся идти на уступки, а так наша стоянка теперь прикрыта. Бар имеет собственника, теперь отмести нашу территорию наскоком с кондачка не выйдет.
Припарковав Гора, зашел в бар. Увидев меня, работники повставали с мест. От меня ждут подробностей.
— Ребята, теперь у нас есть свой профсоюз. Он называется профсоюз водителей грузовых драконов. Каждый из вас может уволиться от зверобога и работать от профсоюза.
— Сколько процентов будет по налогам? — задали мне самый главный вопрос.
— Сорок, — отвечаю лаконично.
Бар, заулыбавшись, указал пальцем на стакан с коктейлем, но я отрицательно помотал головой и отправился наверх в седьмую комнату. Мне не до пьянки пока. Надо многое обдумать.
Закрывшись в пустом офисе, осмотрелся. И результат осмотра мне понравился. Просторное помещение. Маны оно жрет, конечно, мама не горюй, но мне все равно нравится. Солидный офис еще никому не навредил.
Прикинул, что директорский стол будет лучше смотреться вон в том дальнем углу у окошечка. На стеночку надо будет повесить портрет нашей верховной. Она наш символ, а к символам стоит относится серьезно. Мы еще и флаг профсоюза со временем придумаем. Что-нибудь пролетарское. Например перекрещенные подводящий и отводящий манопроводы. Не, это попахивает плагиатом советской символики. В общем придумаем со временем.
Имея некоторые возможности конструктора интерьера, переставил мебель, директорский стол сделал менее помпезным, профсоюзный лидер должен быть ближе к народу, убрал маленькие офисные столы и воткнул один длинный овальный стол для собраний. Функционал позволил так же наставить побольше стульев и разместить один диван у стены. Сойдет.
Уселся за стол и выложил перед собой учредительные документы. Вообще бумажный носитель здесь штука условная. Скорее это форма визуализации единого информационного поля. Я бы с тем же успехом мог вывести содержимое и на внутренний интерфейс, но я хочу именно так. Хочу подержать в руках бумажные листы. Привычка из прошлого мира. Эти бумажки исчезнут, как только я отключу соответствующий режим материализации.
В первом приближении становится ясно, что Коплепокапль подложил людобожьей фракции большую, грязную и некрасивую свинью. Если бы мне позволили открыть нормальное коммерческое предприятие, я бы мог заложить, скажем, пятидесятипроцентное удержание с прибавленной стоимости. Рабочим это было бы выгодно. Если зверобогу они отдавали шестьдесят процентов, то здесь только пятьдесят. Выгода очевидна.
В этом случае я, как владелец предприятия, отстегивал бы в казну сорок процентов, а оставшиеся десять оседали бы в виде прибыли. Прибыль тоже облагается отдельным налогом, но это было бы хоть что-то.
А так я имею предприятие без права на коммерческую деятельность. Я не могу нанимать работников. Здесь иная формулировка, здесь любой желающий сам принимает решение вступить в профсоюз. Его налоги проходят мимо меня сквозняком сразу в городскую казну.
Я не могу даже придержать деньги на счете до конца отчетного периода, потому что здесь нет никаких отчетных периодов. Все налоговые операции проходят мгновенно по факту получения добавленной стоимости.
Можно конечно предложить парням создать что-то вроде кассы добровольной взаимопомощи. Многие согласятся, я думаю, кроме сорока процентов отстегивать небольшой взнос, скажем процентов в пять. А что, члены компартии в союзе так и делали. «Добровольные» взносы с них взимались автоматом. Не хочешь платить, из партии тебя исключат.
Полез смотреть, может ли профсоюз получать добровольные пожертвования, как сегодня от меня получал мышиные усики. Оказалось, можно: «общественная организация имеет право получать добровольные пожертвования как финансовые, так и материальные или в виде произведенных работ и услуг»
Оп-па. А вот это уже интересно. Пожертвования могут производиться не только деньгами. А это ж… это ж то, что доктор прописал. Фактически я смогу узаконить нашу схему товарообмена. Ух. Даже ладошки зачесались.
Начал торопливо перелистывать документы, где тут у меня прописана ответственность перед городом? Насколько безнаказанно я смогу узаконить схему? Бинго! Городу на подачки, полученные профсоюзом, плевать с вершины Олимпа.
— Марк, сильно занят? — в офис заглянул Бар, — Я тебе принес стаканчик сомы.
— Спасибо, Бар. Право, это ни к чему. Я бы и сам сходил.
— Мне не трудно… Марк, а что у тебя взгляд какой-то…
— Какой?
— Сияющий, — подобрал слово Бар.
— А-а, я тебе сейчас все объясню. Смотри. Наш профсоюз имеет право получать пожертвования.
— Это здорово, Марк…
— Обожди, это мелочи. Следи за руками. Рисую схему.
— Слежу, — Бар присел на стульчик.
— Скажем, один парень жертвует нам кубик маны.
— Добровольно? — уточнил Бар.
— Абсолютно добровольно. А другой парень жертвует нам литр сомы тоже, разумеется, добровольно.
— Так.
— А третий парень выполняет работу, допустим он установил пространственный карман по просьбе профсоюза.
— И тоже добровольно.
— Да. А главное безвозмездно, то есть даром. Благодарный друг профсоюза за то, что мы ему поставили пространственный карман, жертвует нам пятнадцать тысяч кворков. Тоже безвозмездно, то есть даром. А
