Ознакомительная версия.
– А что ты желаешь терпеть? Вечные муки в подвалах Службы безопасности Цеха?! Я могу это устроить. Один звонок твоему приятелю Джонатану, и все будет кончено. Он наверняка давно ищет того, кто обеспечивает утечку информации в мою пользу. Позвонить?
– Примитив, – крот снова вздохнул. – Какой же ты примитив, Генрих. Мне бесконечно жаль, что из тебя не вышло ничего путного. А ведь мы старались изо всех сил, воспитывали тебя в лучших традициях, дали хорошее образование, заботились о тебе. Более двухсот лет ты не знал нужды и был вполне доволен жизнью. Не понимаю, что же вдруг случилось. Почему в конце концов все пошло прахом? Неужели тебя настолько испортил жестокий двадцатый век? Но почему именно тебя? Это так… ужасно. И очень обидно.
– Хватит сантиментов! Или ты даешь мне координаты ущелья, или я звоню в цеховую СБ!
– Генрих, очнись. Неужели ты и впрямь считаешь, что твой звонок что-то изменит? Цех существует долгие века. За это время каждый Вечный совершил массу ошибок, зачастую еще более ужасных, чем мелкое предательство. Но никто из нас не гниет в подвалах СБ. В этом нет смысла. Тюрьма – не место для перевоспитания Вечных. И уж тем более такое наказание не может застраховать от повторения ошибок. Мы снисходительны и терпимы к проступкам сородичей. У нас просто нет другого выхода. Так что мой случай – всего лишь один из многих. Да, мое предательство отвратительно, косвенно из-за меня погибли многие Вечные, а в смерти мастера Шуйского, бригадира Мартынова и помощника бригадира Лукьянова моя прямая вина. Однако у меня имелась весомая причина. Джонатан меня поймет. Дело даже не дойдет до Совета. А если дойдет, трибунал будет коротким, а наказание стандартным. Меня отстранят от работы в Цехе и отправят отдохнуть лет на сто в Южную Америку. Ты ведь и сам это понимаешь.
– Чертовы Вечные! – метис скрипнул зубами. – Придет время – я вырежу вас всех! Подчистую! Перестреляю, как бешеных собак! Перевешаю на осинах! И ты будешь в первом ряду!
– Вот видишь, – с грустью в голосе произнес крот. – Ты неисправим. Вернее – неизлечим. Мне остается только умыть руки и дать тебе спокойно… кануть в Вечность. Прощай.
– Нет! – спохватился метис. – Погоди, не отключайся! Я погорячился! Не отключайся! Скотина! Мерзкая отрыжка Вечности! Ты мне еще ответишь! За все ответишь! Я порву тебя в клочья!
Ответом ему были только короткие гудки в трубке. На повторные вызовы телефон крота, естественно, не отвечал. Генрих коротко замахнулся и запустил мобильником в искусную подделку под древнюю китайскую вазу. Нервное истощение сказалось и тут, бросок получился неточным. Телефон пролетел мимо вазы и врезался в стену. Один из крупных обломков несчастной трубки (скорее всего, это была батарейка) отлетел вправо и ударил в центральную часть старинного трюмо. Враг бросил короткий взгляд на покрытое паутиной трещин зеркало и утробно зарычал. Нет, его взбесило не то, что он испортил сразу две хорошие вещи, и не то, что, согласно примете, в ближайшие семь лет ему светят сплошные неудачи. Если честно, дело было даже не в том, что крот вдруг решил выйти из игры. Метиса вывело из себя неожиданно посетившее четкое осознание того, что собеседник был прав. Вечность назначала Избранных не по справедливости, а по какой-то непонятной прихоти. И с этим ничего нельзя поделать.
«Нет, я не сдамся! Я заставлю эту проклятую Вечность изменить свое мнение! Я докажу, что в этом мире только я один могу быть ее посланником. Я найду Формулу раньше сыщика! А если не найду… просто убью всех и останусь единственным Вечным, а заодно и Хамелеоном! Стану Избранным за неимением других кандидатов! Ну и куда денется Вечность в этом случае? Никуда! Она будет вынуждена сделать ставку на меня, будет вынуждена признать меня Избранным! Проще простого! Проще! Простого!»
Генрих плюхнулся обратно в кожаное кресло и хрипло рассмеялся. Появившийся набросок плана действий казался ему вполне разумным и логичным. О том, что уничтожить всех Вечных будет трудно, он старался не думать.
«Времени хватит! Целые века впереди. Надо только набраться терпения. Успокоиться и набраться терпения. Успокоиться…»
Его трясло как припадочного, а на лице то и дело появлялись неконтролируемые гримасы. Промывка мозгов подручным из числа людей, пси-атаки на Вечных и отдача после контакта с разумом Туманова серьезно повлияли на психическое состояние метиса. Да еще напряженная беседа с кротом подлила масла в огонь. Мысли путались, а нервы были напряжены до предела. Метису даже казалось, что он слышит, как нервы гудят. Справиться с проблемой ему не помогала ни гранитная выдержка Вечного, ни железная воля Хамелеона. Полыхающий внутри гнев на Вечность, на врагов и даже на самого себя побеждал и то, и другое, и заодно доводы разума.
Успокоить расшатанные нервы Генриху удалось только через полчаса. Гнев при этом никуда не делся, просто перестал полыхать чересчур ярко и засвечивать своими огненными языками реальную картину происходящего. Решив, что теперь он более-менее адекватен, метис попытался вновь осмыслить новый план действий.
Немедленно приступать к уничтожению Цеха не было острой необходимости. Прежде всего следовало разобраться с Формулой и воротами в Вечность. Если Формула существует и действительно может открыть путь в изначальный мир, задача метиса существенно упрощалась.
«Сто против одного, что бессмертные, узнав об открытии ворот, ринутся в них наперегонки и полным составом. Уйдут они в Вечность или умрут, мне, в принципе, без разницы. Кто останется, того и выпотрошу как утку. С Хамелеонами еще проще. Их мало, и перебить всех этих тварей смогут мои подручные. Всех, кроме чертовой парочки. Но ее и сыщика я уничтожу сам, на месте. Ведь они обязательно явятся к воротам всей компанией. Остается найти Формулу. Где? Понятное дело, там, где она и хранится, даже если Вечные об этом не знают. В архиве Цеха! Без родительской помощи добыть и изучить содержимое архива будет трудно, однако в этом мире нет ничего невозможного! Если не получается войти в окно, войдем в дверь. Так даже логичнее. Надо предупредить Федотова».
Метис пошарил по широкому подлокотнику кресла в поисках телефона, но вспомнил, что произошло полчаса назад, и вновь сжал кулаки. Звонить Федотову со стационарного телефона означало засветить убежище, однако выбора не оставалось. Идти в ближайший салон за новым сотовым не было сил, заказывать его в сетевом магазине – долго, а с мысленной связью, равно как с гипнозом и внушением, в ближайшие два-три дня Генриху следовало быть предельно осторожным. Мозги были основательно перегреты, и любая оплошность могла привести к катастрофе.
Ознакомительная версия.
