Ознакомительная версия.
«Хотя бедные ПОЛУразумные существа, — подумал пёс, — не заслужили такой участи».
* * *
Купол над Адом окрасился в серый цвет, который становился всё темнее и темнее. Повеяло прохладой; в открытые окна домов залетели первые порывы ветра. Игуаны зажгли свои огоньки, и на обочины дорог легла витиеватая полоска из ярких маленьких точек. Словно звёзды сияли в городских сумерках…
В Аду наконец наступил вечер.
Выдержки из
«Краткого энциклопедического словаря Нереальности»
Кабинет был просторным и белым, а доктор лысым и зелёным. Или, скорее, мшистого цвета, но это мало что меняет.
— Присаживайтесь, — сказал доктор (Нац его фамилия).
Я сел в кресло. Оно тут же обхватило меня накачанными ручищами и сжало в пельмень.
Я сам парень не слабый, но от неожиданности чуть не задохнулся. Я приготовился дать креслу по голове, но док Нац опередил меня:
— Кресло, отпусти его. Он не буйный. У него…
Кресло не дослушало и убрало руки. Эти две пакши, надо сказать, были на редкость волосатыми и пахли каким-то средством от паразитов. Я не большой любитель таких запахов.
— У него… — повторил док Нац, а потом ещё раз: — У него… А кстати, что у вас?
Я встал с кресла и сказал:
— По этому поводу я и пришёл, док.
— Садитесь, садитесь.
— Спасибо, мне так лучше разговаривается.
— А… ну хорошо. Так что у вас, вы сказали?
— Что-то… довольно странное.
— Довольно? — переспросил док.
— Даже очень, — сказал я. — Для меня.
— Ну, расскажите, расскажите.
Док Нац сел в кресло и посмотрел на меня, эдак по-учёному сдвинув брови. Кресло тут же попыталось схватить дока. Но тот оказался не промах и двинул мебели локтём в солнечное сплетение. Кресло запыхтело и больше дока трогать не пыталось.
— Оно слепое, — объяснил док. — Старая модель.
— Полуразумное? — спросил я.
— Если бы… Разумнее некуда. Но давайте вернёмся…
— Да, насчёт моего случая.
Я подвинул скальпели, зажимы (или что там лежало?) и прочие прелести и уселся на стол.
Это был мой первый визит к доктору. Я никогда не жаловался на здоровье. На что жаловаться существу, которое выпивает несколько бочек спирта, а на утро просыпается даже без головокружения?
Я читал пару книжек, в которых главные герои посещают врачей. Что же они там такое говорили… Ах да.
— Понимаете, доктор, — начал я, — в последнее время я неважно себя чувствую.
— Так-так.
— Словно сам не свой.
— А поподробнее?
— Ну… Я не высыпаюсь, во сколько бы не ложился спать. Быстро устаю, что бы ни делал. Хожу, как варёная сосиска…
— Да что вы говорите?
— Я имел в виду, сомнамбула.
— Да-да.
— Мне ничего не хочется. Мне говорят: «Пойдём туда-то?» — а я отвечаю: «Нет». Мне говорят: «А ты видел то-то, ты читал это?» — а я отвечаю: «Отстань, мне это неинтересно».
— Очень распространённое явление, — сказал док Нац.
— Но раньше со мной такого не было, — сказал я.
— Что, никогда-никогда?
— Угу.
Док Нац спрыгнул с кресла (он был маленького роста) и стал вышагивать по кабинету. Он рассуждал вслух:
— Очень похоже на нервный срыв. Но вы говорите, что с вами никогда подобного не происходило?
— Так точно, док.
— Хм. И давно вы находитесь в таком состоянии?
— Уже дней 10.
— Долго…
— По мне, так чересчур.
— Скажите… — Док Нац замер посередине кабинета. — Раньше у вас настроение ухудшалось? Хоть когда-нибудь. Хоть на день, на два. На час.
Я покачал головами (тремя сразу).
— Не припомню такого, док. Я дружелюбное и весёлое существо, упадничество — это не моё. За этим обратитесь к Мастерику.
— Аа, это приятель, который вас сюда направил.
— Нет. Тот Вельзевул. А это Мастерик. Он мертвяк. Как это говорится… гениальный изобретатель. Хотя он терпеть не может свою профессию.
— Очень частое явление.
— Вельзевул сказал, вы специалист, вы что-нибудь придумаете.
— Мм-да, мм-да. — Док Нац о чём-то крепко задумался. — Никогда не было спадов настроения… Интересно. Тогда вряд ли это нервный срыв… Я должен задать вам несколько вопросов.
— К вашим услугам, док.
Док Нац помолчал секунду-другую — наверное, размышлял, — а потом начал допрос:
— Когда вы родились?
— Хрен знает когда, док.
— А чуть точнее?
— Я не помню. Наверное, из-за того, что жизнь в Нереальности бесконечна.
— А какое ваше первое воспоминание?
— Самое первое?
— Да-да.
— Я жую жвачку и запиваю её пивом.
— Неужели?
— Понимаю, док, вас это шокирует. Но водки в доме не нашлось.
— А ваши родители — они о вас заботились?
— Пелёнки-шестерёнки, вы хотите сказать? Мультики-кино-театр? Я не помню.
— Возможно, ваше сознание специально вытеснило…
— Доок, — позвал я. Он отвлёкся от размышлений. — Жизнь-то, — говорю я, — бесконечна. Я уже всё забыл.
— Но про пиво и водку вы помните…
— Они останутся со мной на всю жизнь. Женщины, рулетка, хорошее пивко…
— Вы алкоголик?
— Не знаю, никогда не страдал от алкоголизма.
Док Нац опять сделал какие-то выводы.
— Возможно, ваши привычки вызваны подсознательными склонностями и страхами, возникшими из-за определённых случаев в детстве.
— Каких случаев? — удивился я. — Я ничего такого не помню.
— А вы хоть что-нибудь помните из того, что происходило в детстве?
— Ну конечно…
– Не связанное с алкоголем, женщинами и азартными играми.
Теперь задумался я. Я покопался в своей голове и пришёл к выводу.
— Не, док. Сейчас ничего не могу вспомнить. Что это значит?
— Это значит, что через воспоминания причину ваше расстройства мы не найдём.
— Конечно, не найдём. Потому что расстройство мне несвойственно — от рождения. Вот это я прекрасно помню. Я рыцарь весёлого, а не печального образа.
Док щёлкнул пальцами. Он был гремлином, и достаточно высоким — для гремлина. Футов 5, не меньше.
Итак, док щёлкнул пальцами.
— Ага, — сказал он.
— А доктора разве так говорят?
— А не в этом ли дело?
— В докторах?
— В том, что вы никогда не расстраивались. Это чувство, чувство не удовлетворённого расстройства, копилось в вас годами. Копилось и копилось, копилось и копилось, копилось и копилось…
— Док, вы в порядке?
— …копилось и копилось — а потом вдруг, когда копиться было уже негде, всё выплеснулось. И волна получилась очень сильной. Метафорически выражаясь, она снесла вам крышу и унесла вас с собой. И сейчас вы тонете в ней…
Ознакомительная версия.
