Сервер и дракон - Ханну Райяниеми

Да. Голубое небо, золотой свет, алый горизонт. Черные ветки деревьев на белом снегу, как буквы. Тихо поют птицы. Дальнейшее – молчание.

Один из моих самых любимых рассказов – «Динозавр» Аугусто Монтерросо: «Когда он проснулся, динозавр все еще был там». Мне нравится, что большая часть истории происходит за пределами этих восьми слов, в голове читателя.

Микрорассказы – самый сложный вызов писательскому мастерству. Нужно выбросить все лишнее, оставив один-единственный уникальный образ, из которого читатель сам сделает сюжет. Некоторые мои товарищи по писательской группе в Эдинбурге (Эндрю Фергюсон, Гэвин Инглис, Эндрю Уилсон и многие другие) – мастера микроформ, от научно-фантастических хайку до рассказов на открытки, так что мне тоже очень хотелось попробовать себя в подобном жанре.

Twitter со своим удивительным и нелепым ограничением в 140 символов с самого начала показался мне идеальной платформой для микрорассказов. Я зарегистрировался там в январе 2007 года, достаточно рано, чтобы выбрать в качестве имени пользователя собственное имя, но ничего с этим толком не делал, пока в августе 2008 года New Media Scotland, шотландская организация искусств и технологий, не попросила меня месяц вести их аккаунт.

В течение месяца я публиковал по рассказу в день в Twitter-аккаунте New Media Scotland. Выжимать из себя 140 символов ежедневно оказалось на удивление сложно. Мне приходилось перебирать очень много материала, чтобы выбрать что-то для публикации. Некоторые персонажи и идеи, которые родились под давлением, остались со мной. Среди них был Имхотеп Остин, получеловек-полумумия, крутой детектив, который позже стал героем другого Twitter-сериала, который я публиковал в собственном аккаунте. Он назывался «Имхотеп Остин в ловушке времени» и стал одним из моих самых популярных произведений для декламации.

Довольно много авторов пишут тексты специально для Twitter. Один из моих любимцев – Джефф Нун (@jeffnoon), но сейчас экспериментируют даже такие известные писатели, как Дэвид Митчелл. Лучшие твиттерские тексты сочетают в себе эфемерность и актуальность социальных сетей с хайкуподобной точностью микрофикшена. Технологии будут развиваться, и, возможно, твиттерфикшен пойдет по пути динозавров. А может, однажды утром мы проснемся и увидим в соцсетях новую форму нарратива. Она будет смотреть на нас, недоуменно моргая в ярком дневном свете.

Ночью я смотрю на молнию у нее на спине. Между металлическими зубьями видна змеиная кожа. Что, если приоткрыть молнию, совсем чуть-чуть…

В ходе военного эксперимента появляется разумный снег. Ледяные кулаки разбивают все армии мира. Белый Император надевает морковную корону.

Параллельный мир: «Эту замечательную жизнь» так и сняли. Рождество становится сезоном самоубийств. С неба падают бескрылые ангелы.

Его девушка была права. Над плато Фарсиданано кожа туго натянулась, человек-шар заполнился горячим воздухом.

Мы катимся вперед на гигантских гусеницах, плюясь бетоном и кирпичом. Небоскребы Токио вырастают заново. Сегодня монстры вернутся.

Багси выбил ему клыки кастетом, и мы отправили его под воду с тазиком цемента. Я улыбался. Воротник плаща скрывал зудящие дыры на шее.

Далее: Имхотеп Остин в атомной ловушке! Она – его Немезида из далекого будущего. Сожжет ли она его ядерным пламенем или страстью?

Прикованный к атомной ракете, он усмехнулся.

– Имхотеп Остин, – сказала Блондинка из будущего, мимолетно улыбнувшись, – не сдается до последнего.

Частный сыщик из Бруклина кое-что выиграл, поменявшись телами с трехтысячелетней мумией. В цепи есть слабое звено, оно расплавилось от жары.

– Ты знала про обезьяну. – Он тянул время.

– Конечно, – ответила она, стройная, в серебристом комбинезоне. – Я наняла тебя. Цепь лопнула.

Цепь слетела. Вскипел древний гнев. Луч из глаз робота прошел мимо. Он схватил ее, прижал к себе. Она смеялась. Лазер уперся ему в живот.

– Я могу тебя взорвать, – сказала она.

– А я могу выпить твою душу.

– Робот может запустить ракету.

– Сука.

– Сволочь.

Лучшее свидание в мире.

1. Джетпак гудит. Мир плывет. Светится хронокупол. Через минуту они принесут в жертву его подругу и сбегут из затерянного во времени города.

2. Рой сторожевых роботов. Лучи из глаз. Погоня среди небоскребов. Двойная вспышка «Смит-и-Вессона». Главный дрон загорается и падает.

3. Похищения, немыслимо древние тела, зеленый хронокупол в Бруклине. Обычное дело для детектива-полумумии. Но теперь оно стало личным.

4. Он врезается в хронокупол. Изумрудные искры. Джетпак взрывается. Взрыв сносит с головы шляпу. Ручной скарабей Рози выбирается наружу.

5. Тюрьма доктора Дистопия. Машина времени, доставляющая преступников к Большому Взрыву. Им нужна ее жизненная сила, чтобы сбежать.

6. Он пробивает путь в лабораторию. Под латунным проектором распята Блондинка из будущего, злодейка XIII века, которую преобразила любовь.

7. Доктор смеется: знак равенства в формуле смерти.

– Имхотеп Остин. Добро пожаловать.

– Нет! – кричит она. – Это ловушка.

8. – Эта жизненная сила перенесет нас в Древний Египет. В империю преступлений!

Киборги-неандертальцы хватают его.

– Давай, Рози! – орет он.

9. Скарабей жертвует собой и перекусывает провод. Катушка проекта перегружена. Хронолуч гудит. Лучевой кулак убивает неандертальца.

10. Он закрывает ее собой. Луч попадает в обоих. Хроноэнергии сталкиваются. Прошлое и будущее уничтожают тюрьму. Дистопия орет. Вспышка.

11. Они в джунглях.

– Остин.

– Это может подождать.

Они целуются.

– Я беременна.

Слышится лихорадочное шипение. Тираннозавр атакует.

Черт! (фин.)

Финское ругательство.

Очень грубое финское ругательство.