грело уже как в апреле, хоть было только тридцатое марта, пробегавшие мимо украинские девушки улыбались, птицы чирикали, и жизнь казалась вполне удавшейся.
— Слушай… О, чёрт! Сбегай в наш номер, будь добр, — попросил Медведко. — Чёрный холщовый пакет на окне, увидишь. Только ключ возьми, я уже сдал администратору.
Он не стал спорить и метнулся в гостиницу. Поднявшись на третий этаж и забрав пакет, заметил Волобуева, возившегося с замком своего номера.
Сейчас или никогда… Сейчас!
Егор сунул руку в дебри сумки. А потом спросил:
— Артур Иванович! До отправления автобуса ещё минут пятнадцать. Хотел кое-что спросить у вас наедине по поводу убийства распространителя наркотиков Сафронова в Горьком.
— Почему ты решил, что я буду отвечать на какие-то дурацкие вопросы? — он продолжал воевать с ключом, изображая полнейшее безразличие к сказанному.
— Потому что я получил доказательства, что в момент его смерти вы находились с ним в комнате наедине и почти сразу же после этого покинули общежитие, а вернулись только около восьми утра.
— Зайди.
Гэбист открыл дверь номера, пропуская Егора вперёд.
Тот зашёл, опустив сумку и пакет на кровать, сам присел на единственный стул. Волобуев остался у входа.
— Ну?
— Буду краток. В УВД Мингорисполкома создана группа, занимающаяся борьбой с незаконным оборотом наркотиков, в последние месяцы хлынувшими из Афганистана. Там проходит преддипломную практику мой хороший товарищ. Узнав, что я работаю с «Песнярами», рассказал о Денисе Сафронове, попавшем в их поле зрения. Но допросить его не удалось — погиб. Товарищ просил меня разузнать, что говорят в коллективе. Выяснились прелюбопытные вещи. Как мне рассказали, вы курируете «Песняров» от КГБ. С Сафроновым проживали вместе, что довольно странно: человек, продающий музыкантам кокаин, живёт вместе с сотрудником КГБ, и тот не пресекает преступную деятельность. Предполагали, что вы в доле, но прямых доказательств нет.
— И быть не может.
— Зато много других. Смерть Сафронова наступила с двух до трёх ночи, вы вышли из комнаты в четвёртом часу и вернулись около восьми утра. Остатки белого порошка обнаружены на вещах Сафронова, они изъяты и направлены на экспертизу, хотя мы оба с вами знаем, что это за порошок. Из этих обстоятельств вытекают два возможных вывода. Либо вы решили скрыть от прокурорских, производящих проверку по факту насильственной смерти, что находились вдвоём с Денисом, либо эта мысль пришла позже, и вы просто запаниковали, сбежав с места происшествия, а до восьми обдумывали действия. Не исключено, имели какие-то особые чекистские дела в Горьком, но туда я не лезу.
— Мне кажется, ты уже залез, куда тебя не просили.
— Артур Иванович, всё узнанное мной лежало на поверхности. Даже копать не пришлось. Поверьте, мне было неуютно узнать, что я зачислен на место убитого, а в коллективе распространяется наркота, причём — под неусыпным оком КГБ.
— Кому ты ещё разболтал эту чушь?
Волобуев чуть пригнулся, вся его поза излучала угрозу. Егор, наоборот, сидел развалившись.
— Не чушь, а только предположения. Пьющие крайне редко умирают, захлебнувшись от рвотных масс. Даже в самом пьяном угаре человек, если жидкость попадает в дыхательные пути, сохраняет способность прокашляться. Обычно пьянтосы крутятся, тело бьётся в спазмах. Небольшое количество желудочного сока или даже желчи только раздражает дыхательные пути, но не перекрывает их. Поэтому нужно удерживать голову пьяного строго ртом вверх, чтоб он с гарантией захлебнулся. Иначе говоря — убить его. Что вам и удалось. Поздравляю. Теперь отвечаю на второй вопрос, кому разболтал. А надо? Наркоман умер от несчастного случая, земля ему пухом. Я могу сообщить в УВД об обстоятельствах его гибели, могу и промолчать. Но недаром.
— Чего ты хочешь?
— Доли. Я видел, как Серёгин отстёгивает вам от концертов и от нашего с ним маленького бизнеса по продаже дисков. Вам гораздо проще дать мне денег и благодарить за молчание каждый раз после гастролей, чем краснеть и бледнеть перед начальством. Даже если вам не докажут убийство, скажем так — не захотят доказывать, этот инцидент вашу карьеру подрежет.
Он процедил:
— Если ты считаешь меня убийцей, не боишься оставаться со мной в одной комнате?
— Очень большая разница — придержать голову пьяному в жопу, не понимающему что происходит, или атаковать человека, глядящего в глаза, а потом думать, куда спрятать труп, пока нас ждёт весь ансамбль.
— Я выйду к ним. И ты выйдешь. Но через окно. С третьего этажа башкой вниз.
Егор поднялся и попятился к окну.
— Меня-то за что? С Денисом, положим, ты не договорился, я же предлагаю взаимовыгодный мир.
— Сдохни!
Волобуев бросился в атаку. Ниже Егора, но плотнее и массивнее, он в три прыжка набрал скорость. Начал вполне грамотно, нанося прямой удар ногой, практически всегда блокируемый, но позволяющий сократить дистанцию и продолжить в ближнем бою, пустив ход кулаки и локти, вырубить, а потом уронить в окно с гарантией, что травмы от падения скроют следы ударов.
Но он не рассчитывал, что шантажировавший его молодой нахал подготовлен как минимум не хуже. К тому же бил слишком высоко, позволив противнику поднырнуть под летящую ногу и выставить блок.
— Спасибо за подсказку про окно, — сказал Егор, но уже после того, как выключил запись.
В комнату потянуло холодом из-за выбитого вместе с рамой стекла.
Он отмотал на минуту назад. «Весна-202» сказала «сдохни» голосом Волобуева, не слишком чётко, но вполне узнаваемо.
Егор захлопнул дверь, не утруждаясь вознёй с замком, сдал внизу ключ от своей комнаты.
— Что там за шум был? — спросил администратор, на что уезжавший лишь пожал плечами. Его поколачивало от пережитого и совершенно не тянуло на разговоры.
Под окнами гостиницы начали собираться люди, обступая упавшее тело.
— Он жив! Звоните в «скорую»! — воскликнула какая-то женщина.
Егор сунул пакет Андрею, сказав, что доберётся до вокзала сам. Быстро пересёк площадь и поймал частника, кинув ему на панель сразу трёху:
— В КГБ!
Тот испуганно зыркнул и нажал на газ. Ехать было всего ничего, рубля бы хватило за глаза.
Вывеска «Управление КГБ СССР по Черниговской области», дублированная по-украински, не особо бросалась в глаза.
Дежурному на проходной он назвал псевдоним и попросил содействия связаться с УКГБ по Минску и Минской области. Прапорщик пропустил его внутрь, передав в ведение дежурного офицера в капитанской форме.
— Фамилия, имя, отчество? — первым делом спросил тот, отведя Егора в кабинет за дежуркой.
— Позвольте, я вам
