Он нашел не тело, как ожидал, а кусок отравленной приманки.
Стоя на коленях и разглядывая мерзкую находку и углубление, где она лежала, Харпер заметил не только царапины на грунте, но и еле видные следы лап, словно какое-то небольшое существо набрело на приманку, но потом испугалось и убежало.
Да, так и есть. Только вот следы были под грудой листьев.
Может, какой-то зверек закопал вонючую массу и накидал сверху листьев?
Продолжая поиск, капитан нашел место, где первоначально была оставлена отрава, — примерно в полуметре от захоронения.
Какое животное станет передвигать тухлое мясо и закапывать его? Надо ведь вырыть ямку, столкнуть туда эту гадость и закидать землей и листьями.
Разве что кошки. Они действительно закапывают мертвечину, равно как и собственные экскременты.
Харпер постоял, вглядываясь в кладбищенский сумрак, потом выудил из заднего кармана носовой платок и небольшой палкой переложил на него приправленное цианидом мясо.
Он оставил Бака на привязи и, держа платок с отравой на отлете, пошел к старой глинобитной конюшне, откуда слышались шлепки и журчание. Через открытые ворота можно было видеть внутренний двор конюшни, где рабочий старательно поливал из шланга колеса газонокосилки. Харпер быстрым шагом направился к нему.
Не успела дверь открыться, как Джо и Дульси метнулись через гардеробную на балкон и нырнули под стоявший у стены ажурный металлический стул. На этом балконе не было горшков с цветами, за которыми так удобно прятаться. Скрипнула наружная дверь, кто-то прошел через комнату. Дульси заглянула через стекло – и обомлела.
— Это не Рене. Это… Боже мой, неужели она и сюда забралась? Ну и нервы!
— Кто там? — Джо прижался к ней, пытаясь увидеть то, что видит она.
— Эта воровка. Твоя «кошачья воровка».
На этот раз неопрятная тетка была не в своем черном безразмерном плаще, а в похожем, но коричневом и тоже довольно объемистом. Широкополая шляпа в тон была глубоко надвинута на растрепанные седые волосы – возможно, туман ее владелице был так же противен, как и проливной дождь. Она бесцеремонно, по-хозяйски прошлась по комнате. Джо наблюдал за ней горящими глазами; он был взбешен ее наглостью, и при этом происходящее его чрезвычайно забавляло. Внезапно он почувствовал, что восхищается дерзкой старушенцией. Вот нервы-то!
Среди бела дня заявляется прямо в дом. Здоровенный дом, в котором неизвестно сколько прислуги болтается внутри и снаружи, а она прет себе спокойно как танк.
— Откуда у нее ключи? — прошептала Дульси. — От одной из горничных? Может, она ее подкупила? Неужели ее никто не видел? А если дворник или кто-нибудь видел, то почему не заинтересовались?
Войдя в гримерную Рене, женщина сняла плащ и аккуратно положила на металлический стол. Карманы плаща были чем-то набиты и оттопыривались. В свободной черной юбке и черном свитере она выглядела еще старше. Женщина немного постояла, оглядываясь, затем подошла к трюмо.
Осмотрев в зеркало морщинистое лицо и разлохмаченные волосы, она подмигнула своему отражению. Подмигнула и усмехнулась. Похоже, женщина была довольна своим видом, словно из зеркала на нее глядела юная красавица.
Она непринужденно расположилась перед туалетным столиком, сняла шляпу, тряхнула седыми волосами и разулась. Казалось, она совершенно не боится, что кто-нибудь застанет ее здесь. Затем расстегнула юбку и стянула ее через ноги.
— Что она делает? — выдохнула Дульси.
— Может, собирается надеть что-то из шмоток Рене, когда будет уходить?
Джо приподнялся, чтобы лучше видеть. Оглянувшись, он увидел всадника, который пересек дорожку и направился в сторону кладбища.
— Это Харпер, — ухмыльнулся Джо, сверкнув желтыми глазами. Он говорил Дульси на ухо, да и то еле слышно. — Отличный момент. Мы приведем сюда Харпера. Ее ничего не стоит накрыть здесь.
Женщина швырнула юбку на стол поверх плаща. Затем сняла черный свитер, блузку и нижнюю юбку, вернулась к трюмо. Она стояла в трусах и лифчике, глядя на себя в зеркало. Джо и Дульси были так потрясены, что не в силах были вымолвить ни слова, даже если бы от этого зависели их жизни.
Однако воровка оставалась невозмутимой. Разительный контраст между ее молодым, крепким, гладким телом и морщинистым лицом нисколько не занимал ее.
Как будто молодая женщина надела маску – живую маску – ведьмы в День Всех Святых.
Подсев к столику, она приподняла седую шевелюру и легким движением сняла ее так же, как сняла до этого шляпу Ее светлые тонкие волосы слежались под париком. Она расчесала их щеткой, попыталась распушить и вздохнула.
Поместив парик в одну из шляпных коробок, она расправила его – наверное, в коробке была специальная подставка, одна из тех безликих пластмассовых голов. Кошки решили подобраться поближе, скользнули в комнату и затаились под металлическим столом.
Женщина взяла большой флакон и откупорила его; оттуда запахло жидкостью для снятия лака. Налив прозрачную жидкость в блюдечко, она смочила в ней ватный шарик, протерла брови, а потом начала втирать раствор в морщинистую кожу.
Повторив эту процедуру несколько раз, женщина быстрыми движениями отклеила густые седые брови и начала сдирать морщины, комкая их и швыряя эти комочки в мусорное ведро. С каждым ее движением на лице обнажалась молодая гладкая кожа.
Постепенно из-под старушечьей маски показалось непримечательное лицо Рене. Ее собственная внешность была настолько обыкновенной, что не производила никакого впечатления, словно безвкусный синтетический кошачий корм.
На середине процесса она вдруг остановилась и нервно огляделась. Кошки под столом замерли. Неужели она почувствовала, что за ней наблюдают?
Но в их сторону она даже не посмотрела – ее взгляд пробежал гораздо выше, ища двуногого соглядатая. А когда Рене встала и повернулась, Джо и Дульси опять выскользнули на балкон и нырнули в сомнительное укрытие под чугунным кружевом кресла.
Рене подергала ручку двери в спальню и, казалось, испытала облегчение, убедившись, что та надежно заперта. Затем шагнула к фотолаборатории, остановилась в дверях, заглянула внутрь и вернулась к туалетному столику. Кошки прижались друг к другу. Тем временем Рене наклонилась, поднесла ладони к лицу и вынула контактные линзы.
Осторожно промыв их, она положила их в маленькую коробочку, а саму коробочку опустила в ящик миниатюрного бюро. От едкого раствора ее лицо покраснело и покрылось пятнами.
Теперь, по-прежнему в одном белье, она стояла у металлического стола. Из внутренних карманов верхней одежды она извлекла пригоршню блестящих украшений, щелкнула выключателем настольной лампы и поднесла их к свету. Здесь было несколько золотых браслетов, три сверкающих ожерелья, четыре пары поблескивающих сережек. Рене внимательно их осмотрела и отвернулась, оставив украшения в беспорядке лежать на столе.
