— Я сказал вам все, что знал, — еле размыкая запекшиеся кровью, распухшие и от этого ставшие огромными губы, ответил Эдвард.
Послышался какой-то шум. Эдвард увидел большую газовую горелку. На ее огне один из мужчин нагревал какой-то штырь. На глазах он разогрелся до красноты, и мужчина, ухмыляясь, молча поднес штырь, излучающий жар, к самому лицу:
— Ты готов, американец?!
К креслу подошел Мирех:
— Эванс, мы шутить не намерены.
Эдвард смотрел на еще одного палача, который держал возле его руки длинные иголки:
«Готовится загнать их мне под ногти», — как-то отрешенно подумал Эдвард, и вдруг, словно от электрического тока, его глаза расширились и округлились. Он смотрел в сторону двери. Там в элегантном светлом костюме, с красивым цветком на лацкане стояла… Глория! Она улыбалась:
— Эдвард, тебе ничего не стоит спасти свою жизнь, — произнесла она. — Скажи правду, и ты не погибнешь!
Эдвард хотел что-то сказать, но губы не разжимались. Он застонал и потерял сознание.
В Исламабаде Кустов получил шифровку от Янчука. Генерал ни словом не обмолвился о реакции Пискина. Но Кустов, читая шифровку, нутром чуял, что было с Пискиным, когда он узнал о решении Кустова побывать вместе с отрядом Рахматулло в Афганистане.
Янчук благодарил за освобождение из рук душманов советских солдат, сообщал, что они уже в своих семьях, и просил, по возможности, активизировать работу по сбору информации о Кериме, установлении местонахождения Левина и Стрельцова. И еще Янчук ориентировал Кустова и на розыск американского разведчика, работавшего под фамилией Эванс.
Да, озабоченность Центра в связи с деятельностью террористической организации чувствовалась в каждом предложении. Беспрецедентно было и то, что впервые разведки США и Советского Союза пошли на такой близкий контакт. ЦРУ даже не остановилось перед расшифровкой своего разведчика. Центр ставил задачу с помощью хорошо разветвленной агентурной сети Кустова на Ближнем Востоке оказать помощь американским коллегам.
«Да, времена меняются, — думал Кустов, еще раз перечитывая шифровку, — наступает новое, крайне интересное время. Нашему обществу предстоит сделать очень много, в том числе и научиться по-новому смотреть на жизнь, на роль партии, да и нам, сотрудникам КГБ, необходимо многое переосмыслить. Что и говорить, органы госбезопасности превратились в государство в государстве. Чем только не занимаются многие мои коллеги. Придумали же: диссидентство, инакомыслие… Если честно, то не надо нам и столько агентуры среди своего же населения. Нельзя поощрять доносительство, особенно с целью сведения счетов друг с другом».
Кустову вспомнилось, как Пискин настойчиво убеждал издать приказ о разрешении вербовать агентуру даже среди несовершеннолетних, школьников, студентов. И как ему, Кустову, досталось тогда, когда он на одном из совещаний выступил против этой идеи, да еще и бросил фразу: «Нельзя нам Павликов Морозовых плодить, требовать от детей доносить на своих родителей».
Что тогда вытворял Пискин, даже рапорт по команде подавал с требованием спецпроверки Кустова и его связей, отстранения его от внешней разведки, так как Запад разлагающе действует на него, а Кустов, проявляя беспечность и халатность, старается перенести это на здоровый образ жизни советского общества, что может негативно отразиться на отдельных сотрудниках…
Кустов сжег в пепельнице шифровку, пепел спустил вместе с водой в унитазе и стал собираться.
Пройдет десять-пятнадцать минут, и он снова превратится в респектабельного, преуспевающего делового человека. Через час ему предстояла встреча с родственником Мирзокарима Саидом. Кустов был доволен этим источником и, не жалея, помогал ему деньгами. Саид доверился Майеру полностью. Он уже был уверен в том, что Майер не охотится за пакистанскими ядерными секретами, а, наоборот, стремится к тому, чтобы террористы не завладели ядерным оружием.
Майер прибыл в условленное место ровно в четыре часа. Жара еще не пошла на спад, и Майер не выключал двигатель, давая возможность кондиционеру работать, не разряжая аккумулятор.
Саид был тоже точен. Он появился из узенького проулка, оглянулся и сел на заднее сиденье:
— Салям алейкум, мистер Майер!
— Алейкум салям, уважаемый Саид. Как ваше здоровье?
— Спасибо, все у меня нормально. Я принес фотографию Муслима.
Майер взял небольшую цветную фотографию. С нее глубоко посаженными глазами смотрел смуглый, усатый, с острым носом человек.
— Сколько ему лет? — спросил Майер.
— Сорок, может, чуть больше. У него шестеро детей, три жены. Имеет три дома в Исламабаде и по два — в Пешаваре и Карачи. Мне рассказывал один из его приближенных, что у Муслима есть небольшая подпольная фабрика по переработке наркотиков. Он очень богатый человек, имеет вклады в банках нескольких стран. Поддерживает контакты с афганской оппозицией. Их боевые отряды доставляют ему наркотики, драгоценные камни. — Саид зашептал: — Муслим явно задумал что-то страшное. Оказывается, он создал несколько больших групп. Теперь мне ясно, что он планирует.
— И что же?
— Он хочет выкрасть один-два ядерных заряда, а в центре устроить диверсию — взрывы, пожары, чтобы власти не обнаружили пропажу, да и чтобы им было не до поисков ядерных зарядов.
— А что известно о членах этих групп?
— Господин, — улыбнулся Саид, — я сделал все, как обещал, — он протянул несколько исписанных листков. — Вот вам два списка. Один — те, кто работает в центре и входит в группу Муслима. Второй — список группы боевиков, подготовленной для атаки на центр.
В нем указаны двадцать три руководителя боевых групп и пятьдесят шесть боевиков, но эти списки неполные, боевиков раз в шесть — семь больше.
— Где вы взяли списки?
— У Муслима работает мой родственник. Он напуган затеями Муслима, но сообщить властям о его планах тоже боится.
— Почему?
— Потому что в Пакистане все так запутано, что не знаешь, будешь ли ты жить после такого сообщения. Муслим мог купить многих из представителей власти.
— Когда они готовят акцию?
— Точно не знаю, но у Муслима уже все готово.
— А какую роль он отводит вам?
— Мне поручено с отрядом, в котором будет сорок человек, вывезти на двух грузовиках с бронированными кузовами — они уже готовы — несколько ядерных зарядов. — Саид улыбнулся: — Мне обещано, что после этого стану почти миллионером.
— И сколько же он вам обещал?
— За каждый заряд триста тысяч долларов.
— А кто ему дал схему ядерного центра?
