Ознакомительная версия.
Руки связали за спиной, пинком подняли на колени, взвалили на плечо и куда-то понесли.
Эллина задыхалась. Пробовала брыкаться, но быстро поняла, что этим делает себе только хуже. То ли похитители, то ли убийцы с ней не церемонились, щедро награждали ударами. Сразу, без словесных оскорблений. Каждый такой удар заставлял глотать воздух ртом, а его и так катастрофически не хватало. И гоэта затихла, смирилась.
Скрипнула дверь, стало холодно — значит, они на улице.
Её некоторое время несли, а потом бросили в снег.
Падать было мягко, гораздо приятнее и безопаснее, чем на пол, зато одежда стремительно намокала, а стужа проникала сквозь ткань.
«Да какая разница, — подумалось гоэте, — я всё равно задохнусь. Видимо, они оставят меня умирать в сугробе. Для верности ещё и закопают».
Но её не закопали.
Верёвку, придерживающую мешок, ослабили, и Эллина, закашлявшись, радостно вдохнула в себя морозный воздух.
— Слушай, давай её всю в мешок запихнём — так удобнее. И никаких вопросов.
Предложение было мгновенно исполнено.
Гоэта снова увидела окружающий мир, ночь, лес, снег и двух мужчин, которые, судя по всему, были либо разбойниками, либо наёмными убийцами. Один, приставив тесак к горлу жертвы, караулил, другой направился в ближайший овраг.
— Я вам ничего не сделала, давайте решим дело миром, — Эллина с мольбой смотрела на разбойника, но ни один мускул не дрогнул на его лице. — Я заплачу, я расписку напишу…
— Да за тебя уже написали, детка, кончай скулить, а то прямо тут пристукну.
Второй разбойник вернулся с мотком верёвки и большим мешком, вроде того, что использовали торговцы.
Бесцеремонно разорвав гоэте рубашку, похитители соорудили из куска материи кляп и запихнули в рот жертве. Как женщина она их не интересовала, да и вряд ли в их глазах являлась, так что её сразу связали, исключив возможность малейшего движения, и засунули в мешок. Дышать позволили, сделав ножом примерно посредине небольшую прореху.
Избитое тело болезненно отреагировало на бросок на конскую спину, но гоэта никак не могла выразить свой протест. Да и количество воздуха не располагало к резким движениям: его, как известно, при них расходуется намного больше, чем в состоянии покоя.
Мысль о том, что её труп найдут, возможно, уже изглоданный волками, делала положение удручающим. Медальона нет, маги узнают обо всём от соглядатая — а как и когда он им сообщит? Поисковое заклинание даёт расплывчатые координаты, так что шансы выжить минимальны. Их вообще нет — волшебники банально не успеют.
А её всё же обглодают не волки, а рыбы — раз мешок, то будут топить. Река рядом есть, прорубь тоже найдётся. Легко и просто.
Этого она когда-то боялась — казни через умерщвление водой, это с ней и произойдёт. Круг страхов замыкается, мысли материализуются.
Гланер, морщась, обрабатывал рану. К счастью, кинжал Байды прошёл по касательной, не причинив особого вреда, хотя и вызвал поверхностное кровотечение, но его вред заключался в другом — яде. Сильный яд, который должен был убить его, но не убил.
Тогда, когда за доли мгновения до гибели, та девушка ударила гоэта ножом, он сразу почувствовал, что что-то не так. Поэтому Гланер не стал тратить время на обыск Байды и поспешил воспользоваться артефактом перемещения.
Через пару минут появилась сухость во рту, закружилась голова, и гоэт понял, что дальше медлить опасно. По ряду симптомов сумев частично определить примерный состав яда, он дрожащими руками приготовил противоядие. Оно притупило действие отравы, позволило хоть как-то двигаться, а не лежать пластом.
Гланер понимал, что в таком состоянии уязвим и слаб, балансирует на грани смерти. Такое противоядие не в силах перебороть действие специального состава, лишь дарит пару часов обмана, потому как не учитывает всех компонентов. Каждая семья тёмных пользовалась фамильным рецептом, который хранила в строжайшей тайне. Это исключало возможность спасения жертвы даже самыми искусными аптекарями или гоэтами и нередко ставило в тупик даже магов-лекарей. Нечего было и надеяться, что семейство Сейрон не приготовило ему посмертного сюрприза. И Гланер решил рискнуть, заодно проверив, насколько сильна в нём тёмная кровь. Седьмое чувство подсказывало, что попытка будет успешной.
Гоэту ещё никогда не доводилось вызывать демонов, но он не раз присутствовал на ритуалах и досконально знал его составляющие.
Нужна была жертва. Ею стало первое попавшееся на глаза животное. Обернувшись, Гланер без труда поймал его, временно парализовал и, утирая пот со лба, преодолевая накатившую слабость, подготовил место для жертвоприношения. Пришлось обойтись без камня, но остальное было выполнено по канону.
Вопреки опасениям демон не убил его, не утащил с собой, а согласился помочь. Одного его касания хватило, чтобы ткани изменили цвет с фиолетового на здоровый, розоватый.
Процесс, правда, оказался болезненным, вызвав слёзы на глазах и сорвав с губ пару крепких выражений.
Демон довольно усмехнулся и назвал свою цену: как всегда, в человеческих душах. Она Гланера устроила: судьбы других его мало интересовали, поэтому он с лёгкостью обязался регулярно приносить жертвы обитателям иного мира.
Обладатель клыкастой улыбки исчез, оставив после себя обжигающий шлейф грани.
Гоэт довольно улыбнулся: от яда в крови не осталось и следа. Поверхностную рану он залечит сам, она ему не помешает, хотя, безусловно, ограничит на ближайшие дни свободу передвижения.
Его интересовали действия Брагоньера, и, закончив с демоном, Гланер отправил духов в столицу. В последнее время он сумел заставить их подчиняться себе, признать в нём мага. Они вернулись с заинтересовавшей его новостью: Эллина сбежала от следователя. Теперь у него появилась идеальная возможность разобраться с виновницей своих бед и гибели бесценной Стеши.
— Так она ещё и инквизиторская подстилка? — Гланер крепко сжал пальцы. — Быстро же! Ничего, пташка, я обрежу тебе крылышки. Заодно и демона порадую. Тебе понравится, дорогая.
Усмехнувшись, он попросил теней найти работников кинжала и привести их сюда. У него была для них работа и деньги, чтобы её оплатить.
У Эллины болело всё тело — с ней не церемонились, пожалуй, с тюком обращались бы бережнее. Суставы онемели, гоэте даже казалось, будто бы у неё нет ни рук, ни ног.
Она не знала, сколько времени провела в мешке, и куда и её везли, но у неё не было сил думать об этом.
Воздуха катастрофически не хватало. Дышать ртом Эллина не могла из-за кляпа, давно пропитавшегося слюной и ставшего до тошноты мерзким, а того, что поступало через нос, было достаточно лишь для поддержания основных процессов в организме.
Состояние удушья стало пугающе привычным. Темнота то и дело накрывала разум, погружая в некое подобие сна. Он был полон кошмаров, красных мушек и запаха тухлой рыбы. Последний исходил от мешка.
Наконец движение прекратилось, и до путаного сознания гоэты долетели голоса.
Мешок отвязали, бросили на землю, куда-то поволокли…
В который раз попрощавшись с жизнью, Эллина покорно ждала встречи с неизвестностью.
— Получи девку, приятель! Всё, как договаривались.
Мешок подняли, развязали, и связанная гоэта вывалилась из него на снег, прямо кому-то под ноги.
Свет с непривычки резал глаза, и Эллина предпочла зажмуриться.
— Чистая работа. Своё честно заработали. Держите остаток.
При звуке этого голоса захотелось умереть. Мгновенно и самой.
— Куда её?
Один из разбойников легонько пнул гоэту ногой в бок.
— В дом. Дальше я сам.
Подняв обмякшую девушку, мужчины перенесли её в охотничью сторожку и по указанию Гланера опустили, а не бросили перед очагом на кухне.
Эллина, к тому времени открывшая глаза, не сводила взгляда с бывшего друга, пытаясь понять, что он намерен с ней делать. Или как. Она боялась, что кухня выбрана не случайно и послужит ареной для пыток. Но лицо гоэта было непроницаемо, на нём застыла довольная улыбка. Хищная улыбка.
— То, что у неё было, — мне.
Разбойники (очевидно, это было оговорено заранее) передали Гланеру всё, что забралм у гоэты, от оружия до медальона.
— Деньги себе оставьте. На кабак. Удачной охоты, ребята! — он вышел, чтобы проводить разбойников.
— И ты бывай! Если что, обращайся, всё в лучшем виде сделаем.
Все трое вышли на улицу.
Гланер позволил похитителям Эллины сделать всего десяток шагов, прежде чем смазанной тенью в зооморфном обличии по очереди повалить их и перекусить горло. Хвалёная реакция не помогла: гоэт двигался гораздо быстрее. Второй разбойник перед смертью сумел лишь запомнить немигающие полыхающие пламенем глаза и пырнуть ножом пустоту.
Вернувшись в человеческий облик, Гланер вытер со рта кровь, размазав её по подбородку, и, ругнувшись, приложил ладонь к боку — резкие движения бередили рану.
Ознакомительная версия.
