– Привет! – сказал майор. – Я смотрю, ты меня совсем забыл, бляха медная.
– Нет, – ответил Денис. – Не забыл.
– Молодец. Я давно хотел тебя увидеть.
– Зачем?
Майор удивился.
– Как это «зачем»? Ты за полгода ко мне ни разу не зашел. И даже не позвонил, бляха медная! А я, между прочим, на тебя рассчитывал…
Майор расстегнул зиппер и стал мочеиспускаться, явно наслаждаясь процессом.
– Я зайду сегодня же, – пробормотал Денис, продвигаясь к выходу.
– Стоять! – велел майор. – Я не закончил!
Он бодро подпрыгнул, стряхивая последние капли. Рванул кран умывальника, стал мыть руки, тщательно, с мылом. Денис сунул руки в карманы.
– Тебя полгода не было, – тяжелым голосом произнес майор. – А когда мы случайно встретились, ты тут же обещаешь, что завтра зайдешь. У тебя, бляха медная, что-то есть для меня?
– Нет, – ответил Денис.
– Ты полгода гулял, делал что хотел, и у тебя ничего нет?
– Ничего.
– Салфетку дай.
– Что?
– Салфетку, говорю, дай!
Денис не пошевелился.
– Щенок, – сказал майор. – Ты за кого меня держишь? Я тебе поверил. Я тебя отпустил. Мог под суд отправить, бляха медная, – но не отправил. Посмотрел на тебя, подумал: вот хороший честный парень, настоящий, бляха медная, правильный молодой человек, я не буду ему жизнь ломать, я ему помогу… И отпустил тебя. Попросил по-людски, приходить хоть иногда, за жизнь побеседовать. А ты повернулся ко мне спиной и свалил… Как будто я, бляха медная, не офицер, а шлюха дешевая…
Майор явно собирался продолжить тираду, но ему помешал вошедший Годунов. Писатель был пьяный и бравый. Он улыбнулся майору и спросил у Дениса:
– Ты чего тут застрял?
– Уважаемый, – сказал майор, сузив глаза, – выйдите, пожалуйста. Буквально две минуты.
– Конечно, – сказал Годунов. – А поссать можно?
– Нельзя.
– Жаль, – вежливо ответил Годунов. – Я бы поссал, если честно. А вы, извиняюсь, тут типа начальник сортира?
– Да, – проскрежетал майор. – Выйдите.
Годунов улыбнулся.
– Денис, – весело сказал он, – это кто?
– Не важно, – пробормотал Денис.
– Он в самом деле начальник сортира, да?
– Гражданин, – прорычал майор, – покиньте помещение.
И предъявил значок.
– Хо! – провозгласил писатель. – Секретная служба ее величества! Не люблю, но уважаю. А что у вас за дело к молодому человеку?
– Это вас не касается.
– Почему же, – сказал Годунов. – Я его близкий родственник. Ну-ка, Денис, иди отсюда. Иди к Тане. А мы с гражданином начальником поговорим. О том, как проводить в туалетах оперативно-следственные мероприятия. Иди-иди.
– Стой на месте! – сказал майор, метнув в Дениса взгляд. – А ты, старик, исчезни, бляха медная. От греха. Иначе по шее получишь, понял?
– Понял, – кивнул Годунов. – Только не вспотей, сынок.
Майор фыркнул, перевел взгляд с Дениса на Годунова и вдруг тоже улыбнулся.
– Ну вы даете, ребята, – тихо сказал он. – Со мной такое в первый раз. Сделаем по-вашему. Щенок пусть валит, а старик останется. Я люблю таких стариков.
– Гарри, – позвал Денис. – Ну его к черту. Это не ваше дело, давайте не будем…
– Будем, – небрежно возразил Годунов. – Иди, я скоро.
– Да, – произнес майор. – Иди-иди. Позвонишь мне завтра после обеда. А я объясню старичку, что почем в моем городе.
– Не переживай, Денис, – сказал писатель. – Гражданин начальник выпимши. Он решил, что ему все можно.
– Это да, – сказал майор. – Это точно. Мне все можно.
Старый Гарри нехорошо улыбнулся.
– Гражданин начальник просто не знает, кто я такой. Сейчас он мне скажет фамилию, звание, должность, я все запишу и прямо сегодня пойду к его шефу…
Денис вышел. Подумал – не подождать ли возле двери? Потом решил, что надо все рассказать Тане, вернулся в зал, сел напротив, посмотрел – она сидела безучастная, холодная. Произнесла, глядя в пустоту:
– Глеб звонил. Тебя искал.
– Ты сказала, что мне не до него?
– Скажи ему сам! – раздраженно бросила Таня. – Он звонит каждый день! Нашли, тоже, радистку Кэт! Скажи, передай, объясни… Разбирайтесь сами! Без меня! То ты бегал за ним как собачка, то не можешь даже по телефону поговорить!
– Мне не о чем с ним говорить. У него своя жизнь, у меня своя…
«Ничего я ей не расскажу, – подумал Денис. – Не потому, что нельзя рассказывать, а потому, что невозможно рассказать. Ни про Глеба, ни про семя стебля, ни про майора, бляха медная. Все зашло слишком далеко и завязалось слишком туго. Студеникин, умный парень, еще зимой понял, что с Таней лучше расстаться. Независимая, дерзкая, импульсивная – она будет только мешать».
Он вздохнул и пообещал, что сегодня же позвонит Глебу. Потом сидели, молчали, Денис выпил водки; Годунов не возвращался, и майор тоже. Пришли сразу две новых компании – щуплые разложенцы с дамами, приодетыми в «Торгсине». Шепотом выругавшись, Денис пошел в сортир.
Годунов лежал на полу под умывальником, хрипел, лицо было бескровным, серым, кисть левой руки дико вывернута. Обе брючины задрались, новые ботинки модели «полуколхозник» пахли новой кожей, а носки были разные, один темно-серый, другой – синий.
Денис ругался и умолял, но врач был непреклонен. Нельзя, и все. Нельзя, потому что нельзя. Не положено. У нас нет места, и вы будете нам мешать. Возьмите такси и езжайте следом. Только все равно не угонитесь, мы поедем быстро, а таксисты обязаны соблюдать правила…
Но Денис не нашел такси. Да и тратить чужие деньги было нехорошо. Ему и так пришлось вытащить у Годунова бумажник, чтобы заплатить по счету. Обшаривая, под взглядами медиков и официантов, лежащего на носилках старика, Денис чувствовал себя паскудно и, когда извлек требуемое количество сала дьявола, аккуратно вернул остальное назад, в карман куртки.
Потом носилки вдвинули в машину. Таня заплакала. Годунов был в сознании: то громко хрипел, то бранился сдавленным голосом. Судя по всему, майор использовал обычный парализатор, табельное оружие патруля, архаичное и надежное. Мощный электрический разряд вызвал мгновенный сбой в работе сердца.
Неотложка приехала быстро, в течение часа.
Врач продиктовал адрес больницы, Денис кивнул. Запиши, сказал врач. Я запомнил, сказал Денис. Ничего ты не запомнил, сказал врач, найди бумажку и запиши.
Заревел сигнал. Машина тронулась.
Вот тебе твоя родина, сказала Таня. Вот тебе место, где ты родился и собирался жить всю жизнь. Любой мент может сделать с тобой все что угодно. А если Годунов умрет?
Не умрет, ответил Денис. Такие умирают, только если сами захотят. А умрет – есть кому закопать…
Таня кивнула. Закапывай. Только без меня. Я больше не могу. Хочу, но не могу. Сил нет. И виноват – ты.
