Лаки поднял рукав большего костюма. Плечевой сустав легко повернулся, но на месте его соединения с плечом показалась тонкая, почти незаметная щель. Если бы пальцы Лаки ее не растянули, она вообще была бы не видна.
Разрез! Очевидно, сделанный человеком! Сквозь него виднелась изоляция.
— На внутренней поверхности, — сказал Лаки, — такой же разрез. Костюм продержался бы, пока я бы не оказался на солнечной стороне, а затем аккуратно убил бы меня.
Глава четвертая
За банкетным столом
Эртейл! — сразу воскликнул Верзила с яростью, от которой напряглись все мышцы в его теле. — Этот грязный подонок…
— Почему Эртейл? — негромко спросил Лаки.
— Он предупредил, чтобы следили за костюмами, Лаки. Помнишь?
— Конечно. Я именно это и сделал.
— Да. Это он специально. Мы найдем разрез и подумаем, какой он замечательный парень. И в следующий раз будем для него легкой добычей. Не поддавайся на это, Лаки. Он…
— Подожди, Верзила, подожди. Не так быстро. Посмотри на это таким образом. Эртейл сказал, что Майндс пытался и его убить. Допустим, мы ему поверим. Допустим, Майндс пытался вывести из строя костюм Эртейла, и тот это заметил. Эртейл предупредил нас. Может, это опять Майндс.
— Пески Марса, Лаки, этого не может быть. Этот парень, Майндс, по горло наелся снотворного, а до того он с самого нашего прибытия был у нас на глазах.
— Ну, хорошо. Но откуда нам известно, что Майндс спит и накормлен лекарствами? — спросил Лаки.
— Гардома говорит… — начал Верзила и замолчал.
— Вот именно. Гардома говорит. Мы сами не видели Майндса. Мы знаем только, что сказал доктор Гардома, а он большой друг Майндса.
— Они сговорились, — сказал сразу убежденный Верзила. — Летящие кометы…
— Подожди, подожди, не лети ты так быстро. Великая Галактика, Верзила, я пытаюсь разобраться в своих мыслях, а ты все сразу принимаешь. — Тон его звучал неодобрительно, насколько это было возможно при общем уважительном отношении к маленькому другу. Он продолжал: — Ты десятки раз жаловался, что я не говорю тебе, что у меня на уме, пока сам все не продумаю. Вот почему, любитель бластеров. Как только у меня появляется теория, ты уже готов действовать с оружием наизготовку.
— Прости, Лаки, — сказал Верзила. — Давай дальше.
— Ну, хорошо. Эртейла легко заподозрить. Его никто не любит. Даже доктор Певерейл. Ты видел, как он отказался говорить о нем. Мы встретили его только раз, и ты его сразу невзлюбил…
— Еще бы, — пробормотал Верзила.
— …впрочем, мне он тоже не понравился. Любой мог разрезать этот костюм и надеяться, что подозрение падет на Эртейла, как только все откроется. А откроется несомненно, если не до убийства, так после.
— Я теперь понимаю, Лаки.
— С другой стороны, — спокойно продолжал Лаки, — Майндс уже пытался избавиться от меня с помощью бластера. Если это была серьезная попытка, то он не похож на человека, склонного к подобным косвенным действиям. Что касается доктора Гардома, то я не могу представить себе его соучастником убийства члена Совета только из дружбы к Майндсу.
— Каково же тогда решение? — нетерпеливо спросил Верзила.
— Никакого, — ответил Лаки, — разве что мы ложимся спать. — Он отбросил простыни и направился в ванную.
Верзила посмотрел ему вслед и пожал плечами.
* * *
Скотт Майндс сидел в постели, когда на следующее утро Лаки и Верзила вошли в его комнату. Он был бледен и выглядел усталым.
— Здравствуйте, — сказал он. — Карл Гардома рассказал мне, что случилось. Вы представить себе не можете, как мне неловко.
Лаки пожал плечами.
— Как вы себя чувствуете?
— Выжат досуха, если вы понимаете, что я хочу сказать. Я буду на приеме, который дает сегодня вечером старый Певерейл.
— Разумно ли это?
— Я не позволю Эртейлу захватить крепость, — сказал Майндс, и лицо его внезапно исказилось от ненависти. — Он всем говорит, что я спятил. Доктор Певерейл тоже, кстати.
— Доктор Певерейл сомневается в вашей нормальности? — негромко спросил Лаки.
— Ну… Видите ли, Старр, я со времени начала этих происшествий прочесывал солнечную сторону на ракетном скутере. Мне нужно было это делать. Это мой проект. Дважды… я кое-что видел.
Майндс смолк, и Лаки поторопил его.
— Что видели, доктор Майндс?
— Хотел бы я утверждать уверенно. Каждый раз я видел это вдалеке. Что-то двигалось. Похоже на человека. В космическом костюме. Но не наши специально изолированные костюмы. Больше похоже на обычный костюм для космоса. Простой металл.
— Вы пытались подойти ближе?
— Да, и сразу терял его. А на фотографиях ничего не видно. Просто пятна света и тьмы: может, что-то они означают, может, нет. Но там что-то было. Что-то двигалось под солнцем, будто ему не важны жара и радиация. Оно оставалось на солнце и стояло неподвижно по нескольку минут. Это меня доконало.
— Это странно? Стоять неподвижно на солнце?
Майндс коротко рассмеялся.
— На солнечной стороне Меркурия? Конечно. Никто тут не станет стоять. Несмотря ни на какую изоляцию, делаешь свое дело как можно быстрее и уходишь в тень. Вблизи терминатора температура не так велика. Дело в радиации. Нужно набирать ее как можно меньше. Изоляционный костюм не защищает полностью от гамма-лучей. Если нужно постоять, стоят в тени скал.
— Как же вы все это объясните?
Майндс перешел на стыдливый шепот.
— Не думаю, что это человек.
— Вы ведь не станете утверждать, что это двуногий призрак, — неожиданно сказал Верзила, прежде чем Лаки смог его удержать.
Но Майндс только покачал головой.
— Я так сказал на поверхности? Что-то не припоминаю… Нет, я думаю, это меркурианин.
— Что? — воскликнул Верзила так, будто ожидал гораздо худшего.
— Иначе как он может выдерживать солнечную радиацию и жару?
— А зачем ему тогда космический костюм? — спросил Лаки.
— Не знаю. — Глаза Майндса сверкнули, и в них появилось загнанное выражение. — Но это что-то. Вернувшись в Купол, и проверил местонахождение всех людей. Все были на месте. Доктор Певерейл не разрешил провести экспедицию для поиска. Он сказал, что мы для этого не подготовлены.
— Вы говорили ему то, что рассказали мне?
— Он считает меня сумасшедшим. Но я уверен. Он считает, что я видел какие-то отражения и создал из них человека в своем воображении. Но это не так, Старр!
Лаки спросил:
— Вы связались с Советом Науки?
— Как я мог? Доктор Певерейл не поддержал бы меня. Эртейл сказал бы, что я спятил, и его бы послушали. А кто будет слушать меня?
