Значит, он убивает людей именно ради того, чтобы убить.
Какая ему от этого польза?
Данил готов был рассмотреть самые странные версии — вплоть до того, что злокозненный Дракул переводит тела убитых на алхимические реагенты. Но выбрать из равно абсурдных предположений правильное он не мог за неимением информации.
Надо добраться до замка. И как можно скорее. Пока вопрос о мотивах и вине преступника не стал академическим. В лесу что-то замерцало синими огоньками, постепенно переходя в зеленый. Огни разгорались все ярче. Данил поспешно поднялся на ноги, вызывая на виртуальной панели управления скафандром ползунок теплообменника, выкручивая его на максимум.
Шаблонное оружие в условиях Станислава или не работало, или было бесполезно: наружные покровы аборигенов срабатывали не хуже бронежилета, а плоть, основанная на графеновых пленках, с трудом поддавалась физическому воздействию. Лазерные лучи в плотной, насыщенной пылью атмосфере рассеивались и вязли, более экзотические орудия убийства тоже срабатывали плохо. Копье-разрядник давно вышло из строя, и Данил пользовался им вместо дорожного посоха. Но у квестора было оружие посильнее.
Данил шагнул в густой кустарник, и фрактальное плетение ветвей расплылось перед ним каплями черной грязи. Невидимое в темноте, расплывчатое в эхоспектре существо, что выло изумрудными огнями в чаще, отступило, не показываясь. Только острые шипы втянулись в темноту.
Плотная атмосфера планеты сглаживала колебания температуры. Холодильный блок высасывал тепло изнутри многослойной скорлупы скафандра, выплескивая его наружу, — и все живое вокруг умирало от нестерпимого жара.
Данил чувствовал, что начинает мерзнуть. Привычка к искусственной среде, будь то борт межзвездного корабля, кондиционированные просторы орбиталищ или купола факторий, делала его почти таким же чувствительным к холоду и жаре, как обитатели углеродной планеты. Но для него холод был временным неудобством, а горячий ветерок из сопл холодильника для жителей Станислава — аналогом огнемета.
Непролазная чаща не оказывала никакого сопротивления — Данил брел будто бы сквозь паутину. Вот только батареи садились непозволительно быстро.
Если работа бухгалтерским коммандо чему-то научила квестора, так это умению просчитывать риски. Тропа огибала утес, всползая по склонам, — прямая дорога к замку шла по осыпям, сквозь черные тернии под зеркальными пузырями крон. Вколоть стимулятор, глотнуть питательной смеси и шагать, не глядя, как стекает черная масса по белым рукавам, как песком из часов высыпается заряд батарей.
На полпути Данил услышал голос:
— Сволочь.
Голос звучал безжизненно, слабо и хрипло. Четверка на индикаторе связи с ретранслятором по-прежнему желтела, но, видно, каким-то чудом до замерзающего посреди тропической жары квестора долетали отдельные реплики из чужой беседы. Выжившие заложники в замке разговаривали, но Данил отчего-то мог слышать только одного из них: то ли сигнал проходил лучше, то ли шутила магнитная буря, полоскавшая белье Авроры в грязной луже неба, то ли…
— Сволочь… — повторил голос. — И пусть — непрофессионально…
— Вы меня слышите? — заорал Данил, запуская передачу. — Слышите?
Индикатор оставался желтым.
— Чтоб он сдох уже… — Тяжелое дыхание. Скрип. Что может скрипеть внутри шлема? — Вы же следующие. За кого… возьмется?
Пауза.
— Даже не думай.
Пауза.
— Не поможет… вольтаж… — Слова выпадали: кажется, не в заблудившихся радиоволнах. — Еле держусь.
Тяжелое дыхание.
— Скоро уже. Шестьдесят восемь. Жареный этнограф. Имени… капитана Кука. Не выдержу. Открыть…
Тишина.
Стиснув зубы, Данил карабкался все выше, по заплетенному живой колючей проволокой склону. Голос больше не проявлялся, и временами квестору казалось, что тот ему просто померещился. Наведенные магнитной бурей галлюцинации.
Связь появилась, когда Данил на коленях переполз плотный валик придорожного мха и растянулся на укатанном телегами карборундовом щебне. Но к этому времени зазеленевший индикатор уже показывал не четверку, а тройку. Живых заложников в замке стало на одного меньше.
Стимуляторов в аптечке оставалось на два приема. Последний километр стал для Данила сущей пыткой. Дорога петляла между скал, то круто забирая вверх, то вдруг начиная кружить на одном месте, словно ее прокладывали пьяные муравьи. Наверное, в том была какая-то фортификационная надобность, но выросший на доступном воздушном транспорте Данил склонялся к мысли, что виной была злая воля хозяина. Замковые башни маячили впереди, то выглядывая из-за скал, то скрываясь из виду.
Данил еще раз пробежался по телеметрическим данным, передаваемым со скафандров через ретранслятор. Первый сигнал отсутствовал вовсе, хотя аварийный передатчик вроде бы должен был работать годами на автономном питании. Второй и третий показывали одно и то же: температура и давление внутри скафандра равнялись внешним. Это значило, что скорлупа вскрыта, а ее носитель мертв. Четвертый выдавал нечто странное: ретранслятор подтверждал, что датчики работают, но сигнал от них получить не удавалось. Нормально работали только пятый и шестой.
Вздохнув, Данил отправил запрос на голосовую связь сразу обоим.
— Кто здесь? — панически дрожащий голос раздался в шлеме спустя секунды. — Кто?
Второй вызов Данил сбросил.
— Данил Ярцев, квестор Ганзейского союза, — представился он.
— Слава Богу! — выдохнула Вереш. — Слава Богу, хоть кто-то… Вытащите нас отсюда! Вызовите катер!
— Вы знаете, что замок охраняет крупный летающий хищник? — с подозрением поинтересовался Данил.
— Дракон. — Жизнь вытекла из голоса Чиллы Вереш, как вода. — Мы назвали его драконом. Да, катер — не выход… Сколько у вас солдат?
— Нисколько. — Данил машинально пожал плечами. — Спасибо дракону.
— Это… усложняет. — Вереш замолкла. Несколько шагов спустя она сообщила: — Нам осталось от восемнадцати до двадцати часов. Если раньше это чудовище не возьмется за свое.
— Генератор?
— Отключился, и мы не можем до него добраться: нас с Терри заперли в соседних камерах.
Данил поднял голову. Маячок горел в высоте, сквозь камень, виртуальным огоньком. Стена замка ощутимо кренилась наружу, угрожая прихлопнуть ползущего под ней путника. Подняться по ней… в неуклюжем и тяжелом скафандре… чистое самоубийство.
— Почему я не могу связаться с доктором Йекта?
— Фарадейка. — Голос Чиллы Вереш отвердел. — По какой-то причине… это чудовище очень ее бережет от контактов с нами. Даже когда… когда Чии… — Она захлебнулась. — Господи…
