Пояс тоже облеплен грязью. Вероятно, и кобура, и ствол пистолета полны ею. Он все бросил на пол. Займется позже. А пока сел, вставил в машинку листок бумаги и начал писать отчет.
В задней двери скрипнул ключ. Вошел Дункан.
— Боже, какая ужасная ночь! Дорис, милочка, нельзя ли термос твоего крепкого кофе? Боже! — Он посмотрел на Гаррета. — Ну и видок у тебя, Микаэлян. Должно быть, весело было.
Гаррет продолжал печатать, не поднимая головы.
— Где ты был? Мне нужна была помощь.
— Прости. Я ехал к тебе, но у меня спустила шина, а когда я сменил колесо, ты уже не нуждался в помощи. Я слышал по радио, что там уже были скорая, аварийка и помощник шерифа. Значит, нелегко пришлось… даже чудо-малышу из Фриско?
Гаррет застыл, в нем вспыхнул гнев. Насмешливый тон Дункана сказал ему, что никакая шина у того не спустила. Просто он так обеспечивал себе алиби.
Он поднял голову, и либо гнев отразился на его лице, либо в глазах отразился огонь, потому что Дункан попятился на несколько шагов. Гаррет, однако, не делал попытки приблизиться к нему. Со смертельным спокойствием он сказал:
— Я думаю, это вопрос этики: из-за личной неприязни полицейские не должны подвергать опасности жизнь людей. Прошу прощения. Я хотел бы закончить отчет и пойти домой.
Снова нагнувшись к машинке, он заметил, как вспыхнул Дункан, и понял, что попал в цель. Дункан с грохотом вышел, а Гаррет с горечью подумал, не ухудшил ли он положение.
Чтобы не пачкать внутренности своего «ZХ», Гаррет оставил его на стоянке у ратуши и пошел домой пешком. Какая беда, если придет немного позже? На полпути к дому Элен Шонинг он осознал, что не хочет идти туда. Что ему там делать? Вспоминать происшествие и вкус крови девушки?
На следующем углу он повернул на юг. Через несколько минут оказался у главного входа на кладбище. На памятниках и плитах старых могил у ворот имена Дрейлингов, Пфайферов, Пфанненшталей и Вайснеров. И Байберов. Гаррет миновал их все и подошел к могиле в дальнем западном углу. Плиты на ней не было, только металлический столбик с табличкой «Неизвестный мужчина. 24.11.83».
Гаррет склонился у могилы. Какая маленькая могила у такой высокой женщины! Впрочем, в огне мало что осталось от Лейн. Он начал выпалывать весеннюю поросль одуванчиков и других сорняков по краям могилы. Смягченная дождем земля делала эту задачу легкой; можно было вытащить даже корни одуванчиков. Гаррет работал осторожно, чтобы не уколоться о шипы розового куста.
Он вспомнил слова Мэгги: «Это безумие, Гаррет. Этот человек ненавидел полицейских. Он пытался убить тебя и Эда Дункана. А ты присматриваешь за его могилой, будто в ней твоя мать. Почему?»
Гаррет знал, что многие удивляются этому.
— Он тоже был чьим-то сыном, — обычно отвечал он Мэгги и всем остальным.
На розовом кусте уже распускались почки. Скоро появятся бутоны, а потом, наверно, и цветы. Кроваво-красные «красавицы Америки». Что больше может подходить Лейн?
Думая здесь о ней, он обычно представлял себе не вампира-убийцу, а Мейду Байбер, измученного ребенка; необычный рост и вспыльчивость делали ее легкой мишенью для издевательств других детей. Ему жаль было этой девочки, жаль того, кем она могла бы стать, если бы ненависть не привела ее к Ирине Родек, не заставила просить сделать ее вампиром, чтобы она могла по-своему отомстить человечеству, которое она презирала. Он часто разговаривал с Лейн.
— Ты бы смеялась, если бы увидела меня сегодня ночью. — Он тщательно пропалывал сорняки, стараясь выдернуть и корни. — Я слышу, как ты говоришь: «Смотри, любимый, что значит жить. Мы должны пить человеческую кровь. Наш скот — люди, а не коровы. Перестань упрямиться и веди себя естественно. Перестань пытаться оставаться человеком, присоединяйся к своему племени». Ты бы хотела, чтобы я стал таким же, как ты. — Он выдернул одуванчик. — Это значило бы, что в конце концов ты победила.
Слыша ее звонкий насмешливый хохот, он продолжал чистить могилу, пока усилившийся свет и навалившаяся усталость не подсказали ему, что близок день. Гаррет вздохнул. Пора уходить, пока он не уснул прямо на холодной призывной земле или пока кто-нибудь из ранних пташек не увидел его и не удивился, почему это бауманский франт выглядит так, будто ночевал в хлеву.
Возможно, и так уже слишком поздно. На кладбище послышался топот ног бегуна. Гаррет едва успел встать, как на дорожке показался мужчина в спортивном костюме. Но он так был поглощен своим занятием, тяжело дышал, глаза устремлены в себя, что миновал Гаррета, не замечая его.
Удивление заставило Гаррета окликнуть его.
— Доброе утро, мистер Фаулер!
Писатель сильно вздрогнул, испуганно оглянулся и испустил вздох облегчения.
— Это вы, офицер Микаэлян. Вы меня напугали. Есть от чего прийти в уныние, правда? Мы считаем себя цивилизованными, разумными существами, и вдруг кто-то ниоткуда появляется на кладбище, и нас пробирает дрожь до костей.
— Вы решили пробежаться по кладбищу? Разве для пробежки утро не холодновато?
— Да, вероятно, но я ведь англичанин. — Фаулер сухо усмехнулся. — Я привык к такой погоде. Привык со времени Алистара Купера.
Гаррет мигнул.
— Кого?
— Это один их моих героев. Шпион, в качестве прикрытия занимавшийся марафоном. Я начал бегать, чтобы понять, каково это. — Он всмотрелся в Гаррета. — Ну, а вы? По-моему, в ваши обязанности не входит в таком виде по утрам гулять по кладбищу. Если не обидитесь, выглядите вы ужасно.
— Так я всегда выгляжу, когда приходится ночью под дождем вытаскивать из разбитой машины шестнадцатилетнюю девушку.
Фаулер перевел дыхание.
— Ужасно. У меня в машине бутылочка. Хотите?
Взгляд его скользнул мимо Гаррета. Гаррет повернулся, но ничего, кроме могилы Лейн, не увидел. Внутри у него напряглось.
— Что-нибудь не так?
Фаулер мигнул.
— Что? А! Нет, ничего. Просто увидел розовый куст. Знаете, как в легендах удерживают вампиров в гробу?
Гаррет надеялся, что на лице его отразилось только удивление.
— Мне казалось, пользуются чесноком или протыкают вампира деревянным колом.
— В кино — да, — сказал Фаулер и презрительно фыркнул. — Но в настоящих легендах говорится, что на могиле нужно посадить горный лавр или розу. Их шипы имеют магическую власть над вампиром.
Гаррет постарался ничего не выразить на лице.
— Я это запомню.
Фаулер обошел его и коснулся свежей зелени куста.
— Слово «вампир» балканского происхождения, конечно, но сами вампиры — нет. Их упоминают даже в вавилонских мифах под именем экиммус. Они были у древних греков и у китайцев. — Он повернулся к Гаррету. — И у ваших ирландских предков.
