я бы, наверно, и не только по лестнице карабкалась, да?
– Вообще-то да, – ответил Жерар, – потому что в планах был ещё аэростат, а потом яхта.
– У тебя и яхта есть?
– Ну, не здесь, а в устье Лакрис, там небольшой речной порт, – произнёс Ловкач. – Мы бы отправились в плавание…
– Ужасно, – призналась Макс, – потому что я бы всю дорогу переживала, что не взяла с собой ни тёплых панталон, ни снадобья от морской болезни.
Кажется, свидание уже не заладилось. Где-то с того момента, видимо, как пришлось карабкаться по лестнице в туфлях и юбке… или даже раньше.
– Ладно, – Макс отпила ещё немного вина, – раз уж мы здесь и никуда не плывём, самое время узнать немного побольше друг о друге.
«И, наверно, разойтись по домам, потому что на этом всё, – подумала она вдруг с тоской, – потому что я опять не чувствую ни какого-то особого притяжения, ни каких-нибудь там искр, которые, если читать книги, проскакивают между людьми… Ничего такого! А значит – будем как-нибудь поврозь. Если только он не решит и впрямь стать напарником!»
– У тебя угрюмый вид, – заметил Жерар. – Неужели ты опять за своё?
– Просто подумала, что у нас ничего не получится, – призналась Макс. – Мы чертовски разные, ты мошенник, я бывший полицейский…
– Я бывший мошенник, который только что рассчитался по последней своей афере, – заявил Жерар, – нарочно, чтобы порвать с прошлым и стать честнейшим из частных детективов. Хотя я и знаю, что там есть где немножко пожульничать.
– Но я всё равно остаюсь бывшим полицейским, а это…
– Да, это накладывает свой отпечаток, – кивнул Жерар, – но ты всегда можешь применить ко мне наручники.
Румянец, судя по ощущениям, неумолимо залил всё лицо. И уши не пощадил, и, наверно, даже шею. А ведь там было красивое декольте!
– То есть ты считаешь, что я буду плохим напарником в твоем агентстве? – спросил Жерар самым невинным и одновременно самым коварным тоном.
– Я…
Макс растерялась. Как всегда, этот негодник легко выбивал почву у неё из-под ног. Вот только что, казалось бы, стояла на земле твёрдо – и вдруг раз… И летишь!
Жерар немного подвинулся к ней вместе с креслом, а тем временем на крыше стало чуть более оживлённо – откуда-то появился и повар вместе с небольшой плитой и сковородой, и официантка, серьёзная молодая женщина в длинном платье и белом фартуке.
На столе оказались первые блюда, что-то скворчало и при этом чудесно пахло – а ведь вечер, благоухающий весной, был ещё вполне по-февральски свеж, так что аппетит лишь сильнее разгорался от этих приготовлений. И как-то стало спокойней, и разговор завязался уже сам собой.
– Сменю тему, – сказал Жерар небрежно. – Я обещал тебе рассказать про мою маменьку. Жизнь столкнула меня с нею, когда мне исполнилось что-то около двадцати пяти лет. Я же говорил, что точно не знаю своего возраста? Ну вот, около двадцати пяти. Я в то время жил в приморском городке, в Нарселле, и собирался вместе с одной весёлой, вполне себе аморальной командой на поиски самого настоящего пиратского клада. И тут вдруг появляется она.
– Она – это твоя мама? – спросила Макс.
– Если так можно назвать женщину, которая родила меня только чтобы подцепить миллионера, а потом бросила, когда на горизонте замаячил кто-то побогаче – то да, это была моя маман. Она не сразу меня узнала, она пришла наниматься на корабль. Но хитрая же была ведьма – зная, что существует вероятность аферы, когда сокровища на самом деле нет, а экспедиция совершается затем, чтобы выдоить побольше денег из богатых спонсоров, она нанималась за жалование, а не долю от клада. Впрочем, хитрость и предприимчивость у этой женщины были в крови. Знаешь, она рассказывала, что бабушка её когда-то ушла из табора богемийцев – к любовнику-франку, видимо, достаточно красивому и богатому, чтобы не пришлось жалеть о выборе. Хотя мать, конечно, уверяла, что там была любовь… Но она ведь и мне говорила, что любит.
Макс подлила Жерару вина. А официантка поставила перед ними тарелки с удивительно вкусно пахнущей утиной грудкой, гарнированной запечёнными на гриле овощами. В таком виде, с вкусным соусом и вытопившимся из утки жирком, овощи оказались вполне приемлемой пищей!
Прожевав кусочек утки, Жерар продолжил:
– Я даже рад, что не унаследовал знаменитую богемийскую внешность, потому что чёрные кудри и зелёные глаза вызывают подозрение у большинства жителей Франкии и других стран. Однако унаследовал кое-что другое: магию. Мне даже не всегда нужны минералы, чтобы что-то сделать, по крайней мере несложное.
– Я заметила, – кивнула Макс. – Природный дар нынче редкая штука, и ты меня изрядно удивил поначалу. Я никак не могла понять, что с антимагической лентой – она будто бы не в полную силу тебя сдерживала.
– Так и есть. И именно поэтому она давила – в противодействие моей природной магии, – пожав плечами, сказал Жерар.
– Очень интересно, – Макс подумала, что об этом стоит рассказать комиссару Матьё, вдруг пригодится? – Ну, а что же твоя мать? Нанялась на корабль?
– Нет. Она испытывала какие-то трудности в тот период, ей были нужны деньги, и быстро – и она была крайне настойчива, но… Поскольку я был одним из главных лиц, которые снаряжали экспедицию, то ей отказали. Она узнала меня именно тогда, когда я с удовольствием объявил, что её не берут. И, до глубины души оскорбившись, подарила мне что-то вроде проклятия. Не такое доброе, какое тебе оставила твоя прабабушка Сюзон…
– Да это вовсе не было проклятие, – Макс подцепила вилкой кусочек запечённого кукурузного початка, – скорее всё-таки благословение.
– Раньше ты утверждала иное, – заметил Жерар, – но тебе, конечно, виднее. Мать сказала мне, что однажды мне придётся выбирать между двумя сокровищами. И что мой выбор окажется неверным, потому что… Как же она сказала-то? Потому что настоящий клад будет совсем не там, где ищут клады. И я упущу величайшее из своих сокровищ. Вот как-то так!
– Ну и что, – Макс пожала плечами. – Переставай искать сокровища и клады, и проклятие тебе вообще никак не навредит. Что до Сюзон, то она вовсе не хотела сказать ничего плохого. Это я слишком сильно обижалась на жизнь. А жизнь-то
