Новые знания, пришедшие будто из ниоткуда, были набором умений робота-ремонтника и описанием его задач, а захлестнувший его поток информации, теперь классифицированной и упорядоченной, – координационными данными от таких же машин, суетившихся поблизости. Лодырь-2 данные рассмотрел и решил их пока игнорировать. Он проверил корректность установки драйверов, прошел по решетчатому полу и вскарабкался на служебную лестницу.
В тысячах километров внизу, за сходящимся в точку кабелем, лежала окутанная наползавшей ночью Атлантика. Вверх тянулись сплошные ровные черные ленты – будто рельсы к горизонту. С высотой служебная лестница делалась почти невидимой, но направленный вдоль нее взгляд различал далеко вверху темное пятнышко – следующую ремонтную мастерскую. Ту, куда загрузилась копия Хардкасла.
Лодырь-2 посмотрел вниз, посмотрел вверх и полез.
Минуты тянулись, долгие, как часы. Лодырь-2 так и не сумел пока скорректировать внутреннее время и пытался убить его, обдумывая дело и свое нынешнее положение, а заодно высчитывая скорость, с какой врезался бы в океан, сорвавшись. Робот не питал иллюзий насчет своих шансов. Возможно, поиск Хардкасла не составит большого труда. Но как не дать ему совершить задуманное? Придется драться, а возможно, и погибнуть. И в такое незавидное положение Лодыря-2 поставило его исходное «я», с которым личность Лодыря-2 расходилась все дальше с каждой миллисекундой. Хотя он был, в сущности, тем же самым ропом, с теми же эмоциями и привязанностями, памятью и мыслями – но теперь новое «я» недоумевало и жалело о решениях, принятых тем, кто остался на Земле. Такое пренебрежение к независимому, полноценному существу, настолько близкому, насколько это вообще представимо! Отчасти это раздражение и негодование перенеслось и на Адама Фергюсона. Он послал старого друга на верную смерть с таким же хладнокровием, с каким пошел на нее и сам Лодырь.
Вспомнив разговор перед отсылкой копии, Лодырь-2 спокойно оценил, сколько он сможет просуществовать в нынешнем виде до того, как отдаление от оригинала сделает слишком трудным переключение в режим самопожертвования. Но представление о будущем устройстве своего разума – занятие, требующее немалых усилий. А они, в свою очередь, ускоряют отдаление от оригинала. К своему немалому удивлению, Лодырь-2 обнаружил, что время критического расхождения между личностями исчисляется всего лишь минутами.
Тогда он поспешно переключился в режим самопожертвования, и настроение сразу улучшилось. Лодыря-2 больше не тревожило мрачное и, несомненно, недолгое будущее. Главным стало выполнение задания, ярко обозначились жалость и сочувствие к жертвам Хардкасла, как прошлым, так и возможным будущим. Захотелось искупить свою вину. Ведь он, Лодырь, – полноценный член расследующей дело группы, на нем тоже лежит ответственность за общую неудачу. Он не смог предотвратить злодейства робота, обратившегося против людей.
Спустя несколько секунд после перехода в новый режим часть зрительной системы Лодыря-2 заняло послание – скан глубоко зашифрованного текста. Робот выудил из памяти кодирующий полицейский протокол. Дешифрованное послание выглядело так:
Раз ты это читаешь, значит, сумел переключиться. На письмо не отвечай – разве что пошли тестовый пакет на ай-пи адрес. Адам шлет тебе привет, Лодырь – тоже. Пожалуйста, помни: если после выполнения задания по необходимости или случайности тебе придется падать с лифта, твое тело сможет использовать конечности, чтобы управлять спуском, а на финальной его стадии заработает программа, превращающая углеродное волокно твоих суставов и топливных элементов в перепонки для планирования. Твое благополучное возвращение на Землю вполне возможно. К этому письму присоединен цифровой профиль твоей цели. Возможно, она уже изменилась или замаскировалась, но и такой портрет лучше, чем ничего.
Всего наилучшего,ИнженерЛодырь-два загрузил профиль, послал тестовый пакет, сигнализируя о получении письма, и продолжил восхождение. Рядом прошла кабина, отчего лестница и кабели задрожали. Ее движение и судорога конструкций казались неимоверно долгими – словно бесконечный поезд все грохотал и грохотал по железному мосту. На самом же деле кабина была длиной в несколько сотен метров и промчалась мимо за считаные секунды. Лодырь-2 понаблюдал за ее удаляющимся тылом, размышляя, не лучше ли прыгнуть со служебной лестницы на следующую кабину и прокатиться, но после анализа динамики решил, что не стоит.
Вместо этого он продолжил карабкаться. Механизмы его тела движение не утомляло, чего не сказать о разуме. От скуки робот взялся загружать данные профиля в первичные процессоры сенсоров. Для его восприятия все, что будет хоть отчасти напоминать о Хардкасле, предстанет запахом, оттенком, шорохом… и еще несколькими ощущениями, для людей недоступными. Лодырь не слишком надеялся быстро обнаружить подозреваемого. Копия загрузилась на сервер тридцать шесть часов назад – достаточное время, чтобы уйти на порядочное расстояние, либо загрузившись в подходящее тело, либо дальше передав свою копию.
Быстрое сканирование окрестностей подтвердило догадку. Никакого отклика – только запрос от контрольного узла в пятистах метрах внизу. Из списка входящих Лодырь-2 узнал, что его запрашивали уже дюжину раз за последние несколько минут, и безответно. Каждый последующий сигнал был все настойчивей и жестче. Лодырь-2 залез в память носителя и ответил, указав на выдуманную погрешность в работе воздушного кластера шестьюстами метрами выше. Контрольный узел потребовал подробностей. Пришлось их выдумать. Узел переслал данные с кластера – там все было в норме. Робот немедленно добавил к придуманному ошибку в программе автодиагностики кластера. Загнанный в тупик узел управления дал разрешение продолжить подъем.
Но успокаиваться было рано – к разрешению прилагалось сообщение о том, что конфликтующие данные отправлены в центр управления. Если противоречие не разъяснится там, данные отправят еще выше по цепочке и передадут в Службу безопасности. Лодырь-2 мысленно добавил к описанию ситуации несколько слов из армейского лексиона, а потом и пару терминов, которые слышал в полиции.
Он упорно лез вверх.
Рано утром в четверг Вермелен приложил ладонь к замку ворот парка Ваймангу. Тот не открылся. Корнелиус отступил, озадаченный. Его колени слегка подрагивали. Наспех проглоченный завтрак лежал в желудке кирпичом. Егерь посмотрел на мокрые от пота ладони, отер их о штаны. Затем снова приложил руку к замку. Тот кликнул, открываясь.
