Ознакомительная версия.
— Будем надеяться, что обеспечит. Не хочется подставляться ни за что, потому как неспортивно.
Децербер не волновался ни капли. В таких ситуациях ему было весело: жизнь казалась ему большим приключением с побочным продуктом в виде опасности. Приходилось время от времени его отфильтровывать, ну да это не страшно. Полученная на выходе концентрация острых ощущений и нездорового удовольствия с лихвой перекрывали вынужденный риск.
— Рааз пошли на дело… как же там дальше? Таа, та-да, да, таа-та…
Продолжая напевать в три глотки, Децербер вышел в коридор, вызвал лифт, спустился на первый этаж и, пройдя через главные двери, очутился на улице.
Было бы неплохо заметить, что вечерело. Сильно образное слово и подходит почти к любой ситуации. Но сказать так невозможно, поскольку, когда Децербер шёл по тротуару, освещаемому тусклым светом фонарей, что собой, как импровизированным забором, отгораживали от остального мира здание, вдоль которого они выстроились… В общем, вечер уже наступил, и с этим ничего не поделаешь. Очень темно вокруг, вот и всё.
Децербер беззаботно вышагивал по асфальту, не прекращая петь. Будь преследователи внимательнее, они бы заметили, что беззаботность его покрыта толстым слоем… нет, не шоколада — театральности.
— Интересно бы знать, — вслух и преувеличенно громко рассуждал пёс, — на кой понадобилось производить эти ракушки? Туалетная бумага всех устраивала как нельзя лучше. И всё-таки, — Децербер повысил голос, акцентируя внимание на том, что он не замечает ничего, кроме собственных мыслей, — некий завод взялся за производство ракушек — для чего? На что надеется его владелец? Ракушки ведь никто не покупает и покупать не будет. Вообще-то говоря… — Он остановился.
Преследователи тоже.
Децербер наклонил голову, подставляясь под удар, и закончил мысль:
— Вообще-то говоря, дельце Ктулхи скоро прогорит. Если только не изобретут автоматы, штрафующие за употребление ненормативной лексики.
— Шеф обдумает твою гениальную идею, — саркастически произнёс рядом с ухом знакомый женский голосок.
— Что такое?! — применив весь запас актёрских способностей, удивился Децербер.
Кажется, получилось неплохо.
Пёс расслабился, чтобы ненароком, чисто рефлекторно, не оказать сопротивления.
Что-то обрушилось ему на голову, что-то тяжёлое, деревянное и палицеобразное. Затем та же штука грохнула Децербера по второй голове, а следом и по третьей.
Эффект был невелик. А если точнее, отсутствовал напрочь.
Всё повторилось.
Ничего не изменилось.
Взбешённая, палица отстучала на головах Децербера замысловатый, фанковый ритм. И лишь когда первый преследователь выдохся и с проклятиями бросил двадцатифунтовый кусок дерева на тротуар, и угодил себе по ноге… Лишь тогда его подельница вколола (со второй попытки) псу шприц и через толстенную шкуру ввела снотворное.
«Ну они и работают», — потрясённо подумал Децербер, теряя сознание. Падая, он старался не зашибить напавших — те были нужны живыми.
Оба преследователя облегчённо вздохнули, когда «жертва», наконец, вырубилась.
— Я женщина, а ты хиляк — как же мы его дотащим? — Вопрос дамы носил, скорее, риторический характер.
— Но-но! — обиженно ответил её спутник, но мысленно отметил, что она права. Радости это ему не прибавило.
Похоже, работа только начиналась …
…В подвале тоже было темновато, а помимо этого тесновато и затхловато.
— Что вы так долго? — Мелкие щупальца, окружавшие рот шефа, нервно подёргивались.
— Сам бы попробовал тащить… этакую махину… когда тебе… не помогают… а только командуют.
Эльф[17] бросил Децербера на пол. Задыхаясь, кое-как, в полусогнутом состоянии, доковылял до ближайшей стены и опёрся на неё. Силы ни в какую не хотели восстанавливаться.
— Все видят себя командирами, — забубнил эльф, — хотя сами ничего в жизни…
— Ты потише там. Не забывай: он шеф, — прикрикнула на эльфа Алли.
— Да, ты потише там, не забывай: он шеф, — резво согласился Дравог Ктулха. — Я шеф то есть…
— А ты не лезь, Дравог, — прикрикнула Алли на октанога.
Ктулху и Холодрион (эльф) обменялись обречёнными взглядами.
— Чем пялиться друг на друга, занялись бы допросом нашего дружка, — логично заметила русалка.
— Это твой дружок, Алли, — логично заметил Холодрион.
— Если ты не заткнёшься и не примешься сей момент выколачивать из него информацию, я тебе башку сверну, — логично заметила Алли.
Холодрион посмотрел на Ктулху. Тот развёл щупальцами:
— Я старик, она — моя любовница, она вертит мной, как хочет, а я бессилен что-либо поделать.
— Спасибо за краткую характеристику, — буркнул Холодрион.
Ругаясь вполголоса — так, чтобы случайно не услышала девушка, — эльф набрал в ведро холодной воды и уже собирался вылить на беспомощного Децербера, но пёс, на своё счастье, очнулся.
— Где я? Что со мной? О, голова так болит… — Децербер ещё не вышел из роли. Ему понравилось играть беспомощность — это оказалось весело. Однако самое забавное начнётся чуть позже…
Холодрион в негодовании сплюнул на пол: опять не повезло! И бухнул ведром об пол.
— Хол, поосторожнее, — остудила его русалка.
— Извини, Алли.
«Извини, Алли. Беээ». — Холодрион мысленно показал русалке язык. Мысленно потому, что сделать это в реальности никогда бы не решился.
— Кто я? Как я… О, о… — Децербер сделал вид, что с трудом концентрирует взгляд на бывшей подружке. — А… Алли? Это ты?
— Это я, старый, вшивый, шелудивый пёс.
— Старый? — изумился Децербер.
— И вшивый, — добавила Алли.
— Старый??
— И шелудивый.
— Старый???
— Да, старый! — безжалостно подтвердила Алли и демонически расхохоталась. Вы когда-нибудь видели смеющуюся селёдку? Довольно забавное зрелище.
— Ах, как ты жестока, ранишь меня в самое сердце. — Децербер эффектно откинул назад голову, которой разговаривал, и зажмурил глаза, изо всех сил изображая муки обманутой любви.
— Да, я такая. — Алли, с детства питавшая слабость к садизму, была польщена и смущена.
— И это после всего, что между нами…
— Да. ДА. ДА!
— О. О! О!!!
— Ха-ха-ха!
— О-ё-ёй!
— Хе-хе-хе.
— А-я-яй.
— Хи-хи-хи?
— У-ю-юй?
— Ладно, достаточно. — Алли по-королевски взмахнула рукой.
Децербер прекратил мучения и с интересом уставился на русалку.
— Что ты меня разглядываешь? — Русалка машинально поправила юбку, но немедленно спохватилась. — Так! Децербер, чтоб тебя! Объясняю! Мы — негодяи, а я — предводительница негодяев. Ну, а ты — жалкий червь. Мы будем тебя пытать и мучить…
Ознакомительная версия.
