— Постой, постой. Звучит так, будто ты собираешься меня в чем-то обвинить, — напрягся Эрик.
— Это просто наблюдение, — пожал плечами шеф. — Ни в чем я тебя не обвиняю. Сильно сомневаюсь, что ты мог заварить всю эту кашу. Ты просто не похож на такого человека.
Эрик нахмурился еще больше.
— «Такого человека», говоришь? По-твоему, кто-то ответственен за это все?
— Необязательно кто-то. Что-то. Опять же, я не утверждаю, я лишь предполагаю.
— Так разве это не вы сами? Каннибалы? С вас же все и началось. Из-за вашей жажды крови!
— Мы вампиры, Эрик. Это болезнь. Мы не простые каннибалы, у нас не кукуха поехала, как ты думаешь, нас что-то изменило. Иначе как объяснить столь резкое увеличение нашей численности? Думаешь, в Бланверте жило так много ненормальных, которые раньше не осознавали тяги к крови? А потом, как по хлопку ладоней, один за другим стали осознавать! Да бред.
Эрик подскочил и уперся руками в стол. Внимательно посмотрел шефу прямо в глаза.
— Так скажи мне, откуда эта зараза взялась! Ты же был одним из первых, кто стал… вампиром!
— В этом вся проблема, парень, — утомленно вздохнул шеф. — Никто не знает, откуда взялась болезнь. Даже Данди Акер. Он был нулевым пациентом. В нем просто в один момент проснулся голод… и вместе с ним появилось знание, что нужно делать.
— А археологи? Археологи, которые приезжали из столицы? — вспомнил Эрик, подавшись еще немного вперед.
— Уехали уже.
— Я не к тому! Что если археологи откопали что-то? Выпустили какую-нибудь бациллу, которая до этого спала себе глубоко в земле? И она начала распространяться среди жителей…
— Археологи приехали много позже, чем заразился мэр. Нет, Эрик, они тут ни при чем.
— Тогда кого винить? — Эрик опустился на стул. — Откуда-то это должно было взяться.
— Боюсь, настоящей причины мы никогда не узнаем. Может быть, так должно было произойти. Может быть, это какое-то проклятие. В конце концов, долгое время в Бланверте почти ничего не происходило. Нас как будто что-то оберегало. Но потом этот «оберег» исчез, и накопившееся зло накинулось на нас.
— И это говорит полицейский. Сидела бы передо мной гадалка, я бы не удивился, но ты офицер полиции, который должен подобные объяснения отметать в первую же очередь.
— После всей этой мистики я поверю во что угодно.
— Должно же быть нормальное объяснение.
Они замолчали и сидели так несколько минут. Затем шеф, немного постучав пальцами по столу, сказал: «Пора уже заканчивать», и зашевелился. Пыхтя, он расстегнул кобуру, достал пистолет и положил его на середину стола рукоятью к Эрику. Посмотрел на Эрика спокойными глазами, которые как бы говорили: «Забирай себе и делай с ним что хочешь».
— Хочешь, чтобы я его взял? — спросил молодой полицейский.
— Я больше тебя не удерживаю. Я сказал все, что хотел.
— Не боишься, что я пристрелю тебя? Ты же говорил, что не можешь пока помереть, своей семье нужен.
— И вправду говорил. Но контекст был немного другой все-таки. Пристрелить меня можешь ты — или это позже сделают жители. В любом случае, я нежилец. Отсюда мне уже не выбраться. Я вторая по значимости фигура после мэра, и люди хотят со мной поквитаться. Меня ищут, и я не собираюсь прятаться. Не собираюсь уподобляться Данди Акеру, который натворил дел, а теперь, поджав хвост, изо всех сил пытается спасти свою шкуру. Вот у кого совсем нет совести.
Эрик поднялся со стула и взял пистолет. Проверил магазин — полный. Направил дуло на голову шефа, взведя курок. Соблазн пристрелить его был велик. Никогда в жизни он не испытывал такого настойчивого желания. И ведь совесть не то, что молчала, она даже подначивала, мол, сделай это, нажми на крючок, и дело с концом, все будет по справедливости, шеф ответит за все зло, что тебе причинил. Но Эрик опустил пистолет. Нет, не станет он тратить пулю на этого козла — они ему еще пригодятся, чтобы выбраться из Бланверта. Он молча развернулся и покинул кабинет.
Выйдя из полицейского участка, он огляделся по сторонам. По левую руку на повороте стояли какие-то фигуры, поэтому Эрик пошагал в противоположную сторону. Нужно найти машину, подумал он. Без машины не выбраться. Вскоре он нашел одну, однако у нее оказались проколоты шины; следующая, что попалась на глаза еще спустя некоторое время, была вовсе сожжена. В этот момент он понял, что найти машину на ходу будет непростой задачей.
Бланверт превратился в полную противоположность себя — настоящую преисподнюю на земле. Над крышами вздымался густой черный дым — вдалеке что-то горело. На тротуаре блестело стекло; витрина продуктового магазина, мимо которого шел Эрик, была разбита, а все помещение было обнесено подчистую. Затем он услышал, как какая-то женщина умоляла о помощи — было это где-то недалеко, — и на секунду у Эрика промелькнула мысль откликнуться, однако он подавил в себе этот порыв.
В воздухе запахло жареным мясом. Запах был такой отвратительный, что полицейский даже прикрыл рот свободной рукой, хотя помогло это несильно. Когда он свернул за угол ближайшего здания, вонь со всей силы шибанула в нос. Посреди перекрестка, словно какой-то алтарь, возвышалась охваченная пламенем черная гора. Гора эта была сложена из человеческих тел, а вокруг стояли люди с факелами и взирали на нее. Сия картина так поразила Эрика, что он остолбенел. Люди как будто сорвались с цепи, заразились бешенством. Неужели каннибалы настолько… замучили жителей? Он даже не представлял себе истинный масштаб…
Вдруг позади раздался выстрел, и бок Эрика ни с того ни с сего разорвала невыносимая боль. Он пошатнулся.
— Попал! — послышался чей-то торжествующий голос.
Эрик схватился за рану, и ладонь залила горячая кровь. Он попытался обернуться, чтобы увидеть, кто стрелял, но почувствовал, как стремительно слабеют ноги, и рухнул на дорогу. Силы покидали его, вместе с кровью, вытекавшей из страшной раны. Он вдруг понял, что умирает, но эта мысль почему-то нисколько его не испугала. Он просто глядел в голубое небо, чувствуя как сознание будто отдаляется, погружается куда-то в землю, растут и изгибаются какой-то дугой дома над ним, становясь все выше и выше…
Снова все пошло наперекосяк. Все в его жизни вечно шло наперекосяк с самого рождения. И теперь тоже, когда наконец-то замаячила какая-то надежда, все резко оборвалось. Судьба маняще помахала билетом в новую жизнь — нормальную жизнь, — и порвала его на мелкие кусочки. На самом деле он даже не злился. Ему даже обидно не было. В конце концов, нормальной жизни он никогда не знал. Что это за «нормальная жизнь»? Кто знает… Если ты даже никогда к этому не прикасался, не пробовал, то и жалеть не о чем…
Над полицейским зависли два бледных кареглазых лица. Они были перепуганы, а голоса их звучали глухо, как будто его уши заложило водой.
— Эй, это не зомби! Это же человек! Человек!
— Блин, чувак, держись! Я… я не хотел… я думал…
Эрик увидел, как его взяли за руку, но ничего ею не почувствовал. Ничего.
— Столько крови…
— Надо заткнуть ему рану и… ну не сиди же просто так!
— Он все…
В небе Эрик видел волны Гармонианского моря и заснеженные берега самого северного острова Оума. Качались льды тут и там, плыли блестящие металлом корабли с огромными шестернями на носу, что могли перемолоть целый айсберг. Сыпал снег, и задувал ветер, но жизнь на острове, несмотря на непогоду, кипела — такой погодой здешних жителей было не напугать.
На восточном краю острова, на холме, находился небольшой непримечательный домик. Две фигуры убирали снег во дворе, обе закутанные в теплые одежды. Кажется, они кого-то ждали, и оттого спешили. И, кажется, у них все было хорошо… и Эрику тоже стало хорошо от этого. Наконец-то он был дома. Родина приняла его, потерявшегося сына, в холодные объятья.
50
Зайдя на кухню, Алиса увидела, что Феликс и Жан сидят за столом и о чем-то негромко разговаривают. Она сначала сделала вид, что пришла просто попить воды, подойдя к тумбе, на которой стоял графин, и наполнив из него стакан. Затем, однако, она поняла, что нельзя мяться, нельзя напрасно тратить время и, отставив стакан, обернулась к парням. Она уловила несколько слов из их разговора, но понять, про что он, не смогла. Оставалось надеяться, что это не что-то важное. Потому что ее причина, как бы эгоистично ни звучало, все-таки будет поважнее.
