К счастью, он кивнул. Я откинулся на спинку сиденья и, глядя в окно, глубоко затянулся. Мы летели высоко — мне еще ни разу не доводилось так подниматься на спидере. Впрочем, «аватара» — спидер необычный. Внизу стелился океан.
— Где мы?
Смитти глянул на приборную доску.
— Пятьдесят миль от западного берега Колумбии.
— Долго еще?
Мой пилот пожал плечами.
— Часа полтора.
Я простился с надеждой скоротать время за беседой и уставился в окно.
Примерно через час мы достигли берега. Сначала под нами зеленели холмы, а через несколько минут мы добрались до отрогов горного кряжа, покрытых тропической растительностью.
«Аватара» снизился до пятисот метров. Все чаще Смитти поглядывал на приборы. Потом мы еще раз сбросили высоту и пошли на бреющем. Пилот то и дело высовывался в окно — должно быть, искал место для посадки — и через час опустил аппарат на широченный плоский камень посреди очень высоких деревьев.
— Все. Ближе подвезти не могу.
— Куда топать?
Смитти показал, затем сунул мне рюкзачок.
— Через три дня на этом же месте. Ровно в десять утра.
— По дневному тихоокеанскому времени?
Он не улыбнулся. Вряд ли он вообще был на это способен.
Я вышел из спидера. Смитти хлопнул дверцей и, не медля ни минуты, взлетел. Я не помахал на прощанье.
Когда спид ер исчез за деревьями, я огляделся. За всю свою жизнь я только раз побывал в джунглях — когда занимался «Марсианским меморандумом». И теперь лишний раз убедился, что я — неисправимый городской тюфяк. Я уже мечтал о кофе.
Закинув за спину рюкзачок, я побрел в указанном Смитти направлении. Ровно десять минут я поднимался по пологому склону. Надо мной нависал покров из переплетенных ветвей, поглощавший львиную долю солнечного света. Джунгли были сплошь пронизаны лианами и плющом, но шагалось довольно легко.
Внезапно я увидел перед собой стену, полускрытую завесой из толстых лиан — несомненно, руки разумных существ тесали эти большие камни и укладывали их друг на друга. У меня участился пульс.
Я поспешил к стене и двинулся вдоль нее. Пройдя футов тридцать, повернул за угол и увидел фасад. Сооружение очень напоминало храмы народа майя, примыкало к отвесному склону горы и почти целиком пряталось под завесой растительности. Я поднялся по каменной лестнице и ступил в проем входа сплошь занавешенный толстенными лианами, он напоминал вход в танцевальный клуб прошлого века. Мне пришлось повозиться, чтобы раздвинуть лианы. Я выудил из рюкзачка фонарик и ступил во тьму.
Едва я сделал несколько шагов, над головой захлопала крыльями стая испуганных птиц, а может быть, летучих мышей. Я упал на колени, закрыл голову руками, и тотчас отвращение вытеснило страх — пол был покрыт толстым слоем мышиного помета. Я поднялся и не стал отряхивать брюки.
Итак, коридор, довольно узкий — не шире пяти футов. Потолок был низок, и мне пришлось опустить голову. Стены оказались удивительно гладкими — если это камень, то он превосходно отполирован. Я коснулся потолка — тоже гладок, как стекло. Пол довольно круто уходил вверх.
Я поднимался не меньше пяти минут, прежде чем достиг первого перекрестка.
Я плохо представлял себе, куда иду и что ищу, но все пути, похоже, вели наверх. То и дело попадались боковые туннели, что почти под прямым углом пересекали мой коридор. Возникнуть естественным образом они никак не могли. Подземелье больше напоминало старое бомбоубежище, чем пещеру.
Коридор сворачивал и петлял, и наконец впереди возникло пятнышко света. Оно все росло. Вскоре я обнаружил перед собой громадный круглый зал. Под сводом зала из отверстий, прорезанных в камне на равном расстоянии друг от друга, падали солнечные лучи. Оставалось лишь гадать, кем был древний архитектор; судя по всему, он туго знал свое дело. На стенах я заметил несколько резных изображений, но разглядеть их как следует не удалось. Очевидно, они были древними, как и все это сооружение.
В круглой стене виднелись семь черных проемов — коридоры вроде того, по которому пришел я. Который из них ведет к цели? Я прошелся вдоль стены, внимательно глядя под ноги — вдруг удастся обнаружить подсказку. И увидел следы ног. Они тянулись из коридора к центру зала. Там человек некоторое время постоял в раздумье, а потом направился к отверстию, противоположному тому, из которого вышел. Следы были оставлены добротной обувью очень маленького размера; по всей видимости, они появились совсем недавно. Я вспомнил, что аборигены — люди довольно субтильные, и к тому же они давно приобщены к благам цивилизации, таким, например, как горные ботинки. Может, тут побывал местный искатель приключений?
Решив идти по этим следам, я вошел в коридор. Я сворачивал в боковые туннели и петлял, иногда видел впереди отпечатки собственных ног, иногда пересекал две цепочки маленьких следов… Похоже, незнакомец не слишком хорошо представлял себе, куда идет. Меня эта мысль нисколько не ободрила.
В конце концов я очутился в небольшом зале — примерно двенадцать квадратных футов. Отпечатки туристских ботинок вели к противоположной стене и там, похоже, обрывались. Я нагнулся и, светя фонариком, медленно двинулся вперед. Внезапно под ногами провалился пол. Не успев понять, что случилось, я заскользил вниз по длинному скату — прямиком в квадрат света. Фонарик я, разумеется, выронил — руки и ноги понадобились для безуспешных поисков зацепки. Но скат был зеркально гладок, и я все набирал скорость, пока не влетел в яркий квадрат. Скольжение перешло в свободное падение. Желудок сделал сальто; казалось, я летел целую вечность. Прекратилось это довольно болезненно — я ударился в жесткую поверхность сначала ступнями, а затем копчиком, лопатками и затылком.
Я лежал на слое мышиного помета, глядел в далекий потолок и размышлял, научусь ли когда-нибудь ходить без костылей. Скорее всего, переизбыток адреналина в крови лишь на время заглушил чудовищную боль. И пяти минут не пройдет, как я взвою — если не от физической боли, то от мерзейшего запаха.
Через несколько секунд я решился повертеть головой и оценил обстановку. Снова — круглый зал. Стена имеет форму идеального цилиндра, плоский потолок находится очень высоко — такое ощущение, будто я попал в огромную пивную банку.
На высоте около пятидесяти футов, под самым потолком, виднелось большое окно, а может быть, дверной проем; через него падал сноп золотистого света. Отверстие, из которого я вывалился, находилось как раз надо мной, футах в двадцати. В центре зала высилась большая каменная статуя.
Кажется, падение я перенес благополучно. Синяков, конечно, останется немало, но от синяков не умирают. Я повернулся на бок и увидел у стены человека. Реган. Она сидела, подтянув колени к груди и сцепив вокруг них руки, и смотрела на меня. Досада на ее лице делила место с иронией.
