Мельников не рискнул раскрываться перед Гамалем и старался подчеркнуть, что это знакомство ему необходимо, для того чтобы выяснить, не может ли Гамаль достать ему сигареты и спиртное. Дино переводил и недоуменно поглядывал на Мельникова.
Гамаль отвечал охотно, он объяснил, что спиртное и сигареты достать не может, но, когда Мельников рискнул и поинтересовался, что Гамаль охраняет, тут же ответил:
— Там очень большие здания, они полны оружия.
— Какого?
— Разного. Я раньше служил в армии и разбираюсь в разных системах. На складах хранятся американские и французские гранатометы, английские и итальянские мины, советские и израильские автоматы, различные пулеметы и даже индивидуальные реактивные приспособления, позволяющие человеку перемещаться по воздуху. В складе, который расположен у самых гор, находится несколько десятков дельтапланов, некоторые из них с мотором. Там же хранятся переносные ракетные установки для стрельбы по самолетам и вертолетам. Вчера я видел, как на пяти больших грузовиках в ящиках партия оружия была вывезена.
— А что на ящиках написано? — уточнил Дино.
— Что в них швейные машинки «Зингер» и название страны, куда они направляются.
— В какие страны пошел этот груз?
— Я смог разглядеть названия двух стран — это Боливия и Парагвай.
А вот дней десять назад такая же партия была направлена в Мексику и Бразилию.
— Не знаете, для чего это делается? — спросил Мельников.
— Нет. Я — маленький человек, и мне не положено знать это.
Мельников, расспрашивая Гамаля, размышлял, чем тот может быть еще полезен. На всякий случай спросил:
— Скажите, а русские на складах не бывают?
— Только один. Он работает в Центре, — и по дальнейшему рассказу Мельников понял, что Гамаль имеет в виду Анохина.
Дино наконец понял, почему так странно ведет себя Мельников:
— Виктор, ты можешь говорить с ним откровенно, он нас не предаст.
— Ты уверен?
— Да, на все сто. Он, с тех пор как разобрался, куда попал, только и мечтает, как убежать отсюда.
— Хорошо. Тогда спроси у него, а другие объекты он охраняет?
Выслушав вопрос, Гамаль согласно закивал головой:
— Да, да, нас часто меняют местами. Мне приходилось стоять то на одном посту, то на другом, по всей территории Центра. Здесь же почти каждое строение охраняется.
— А там, где живут иностранцы, тебе не приходилось бывать?
Мельников незаметно для себя перешел на «ты».
— Да, и там я бывал. Охранял иностранцев. Говорят, это ученые. У них там, в складах, несколько больших лабораторий и даже, рассказывают, есть завод, но там я не был. Какие-то опыты делают.
— А ты не знаешь кого-либо из ученых или рабочих, которые там работают?
— Нет. Я не интересовался.
— А когда снова там будешь?
— Не знаю. Это зависит от командира.
— Кто у вас командир?
— Мусафи. Он ливанец. Злой очень. Говорят, он полностью предан Абдулле Кериму, самому главному здесь.
— Ты видел когда-нибудь Керима?
— О, да. Он лично осматривает склады, почти каждый день торчит в лабораториях.
— А ты имеешь доступ в склады?
— Нет… но вообще-то, когда что-нибудь привозят… или вывозят со складов, то… вполне… в суматохе туда можно попасть.
— А с иностранцами, которые работают в лабораториях, общаться есть возможность?
— Да. Им запрещено с нами заговаривать, но мы можем что-либо сказать… вроде бы приказ отдаем.
— Записку можешь незаметно передать?
— Конечно.
— Хорошо. Спасибо, друг. Мы еще встретимся. Пока.
Мельников пожал руку Гамалю и направился прочь. Дино, шагая рядом, спросил:
— Ну как он тебе?
— Трудно сказать, но парень на первый взгляд вызывает доверие.
— Да, да, я в нем уверен…
Дино вдруг судорожно схватил за руку Мельникова:
— Виктор, навстречу идет Анохин!
Он увлек Мельникова в заросли, расположенные, к счастью, рядом. Они залегли в редком кустарнике за большими обломками скал.
Оказалось, что Анохин не один. Он, когда его засек Дино, шел среди нагромождений скал по узкой тропе, и поэтому идущие вслед за ним Эршад и Бугчин не были видны.
Зато когда они проходили мимо затаившихся Мельникова и Дино, то были уже рядом друге другом. Теперь они хорошо были видны через редкие заросли.
Выждав некоторое время, парни вышли из укрытия.
Пожав руку Дино и договорившись встретиться вечером, Мельников направился к себе.
Чем ближе он подходил к своему модулю, тем больше росла в душе тревога. Сначала она была как легкое облачко. Но постепенно облачко тревоги стало тучей и заполнило всю душу. Виктор начал искать причину и после долгих раздумий понял, что причина беспокойства кроется в Анохине.
«Чего он пошел к складам, да еще с Эршадом и Бугчиным? Может, пронюхали что-либо?»
Он вошел в комнату и привычным взглядом окинул свои «контрольки». Пытаясь выяснить, есть ли за ним слежка и не проверяют ли в его отсутствие комнату, Виктор устроил, где только мог, незаметные контрольки: то стул поставит так, что, если кто войдет, обязательно сдвинет его с места, то нитку натянет на дверцу тумбочки. Именно на это он обратил внимание в первую очередь. Нитка была порвана. Взглянул на кровать — и там обрыв. Открыл тумбочку — явно кто-то копался в вещах.
Капитан сел на кровать и задумался. Он уже давно ничего подозрительного не замечал и начал считать, что от него отцепились. Оказывается — нет. Слава Богу, что ремень с фотоаппаратом он носит с собой. Была же мысль оставить его в комнате, тем более, что аппарат надо было заменить. В последнее время автоматическое устройство не всегда производило перемотку кадров, и Ахмед через Дино предупредил, что на следующую встречу принесет другой аппарат.
Виктор так задумался, что не услышал, как к дверям подошел Дино, который, перешагнув порог, сразу же сказал:
— Виктор, приехал Ахмед. Он просит тебя как можно быстрее прийти к тому месту, где вы встретились с ним в первый раз.
— Фотоаппарат мне взять с собой?
— Нет. Отдай его вместе с пленкой мне. Я ему передам после вашей встречи.
Протянув Дино ремень с фотоаппаратом и ранее отснятую пленку, Мельников первым вышел из комнаты. Идти было недалеко, и капитан вскоре был на месте. Ахмед, улыбаясь, вышел из зарослей, пожал ему руку:
— Я все забываю сказать. Помните, когда вы были в аэропорту Александрии, к вам подходил мужчина?
— Конечно, я тогда так обрадовался.
— Это был я.
— Вот как! Но там было темно, и поэтому здесь я вас не узнал.
— Это естественно. Я ведь там еще почти ничего не знал о вас и поэтому специально говорил на плохом русском языке и несколько изменил свой облик.
