— Но, господин президент! Ей-богу, не понимаю, чего вы хотите.
— Дэнни, — продолжал он, не обращая внимания на мои слова, — получил сведения из своего источника в штабе Уолкотта, что Калп, их штатный палач из Луизвилла, готовит речь, в которой собирается рассказать о самых конфиденциальных подробностях нашего стратегического совещания, состоявшегося в эту среду. Он выступит через несколько дней.
Мои мысли помчались наперегонки. Дэнни, как я знал, устроил в штабе Уолкотта своего человека, который сообщал нам о тактике и стратегии противника. Дэнни не промах. Но, видимо, и Мэтти Силкуорт тоже не дурак. Кто-то из самых близких к Роудбушу людей продавал нас. Но кто?
— На совещании было девять человек, — сказал я, — но, если исключить вас, меня и Дэнни, останется шестеро, которые могли…
— Дело совсем не в этом, Юджин, — сказал он, и это официальное «Юджин» сразило меня. — Калп собирается также рассказать о вашей угрозе уйти в отставку и о нашем десятидневном соглашении. Мало того, он приводит все подробности разговора.
До меня дошло. Ведь во время того разговора в кабинете нас было только двое. Я вдруг почувствовал себя голым и беззащитным.
— Господин президент, — начал я, заливаясь краской, — я не знаю, что сказать. Я понимаю…
— Я тоже, — отрезал он. — Теперь ясно, почему вы так хотели уволиться.
Он обрушился на меня сразу с двух сторон, как из засады. Я смешался и на мгновение оцепенел. Только стоял и смотрел на него, и вид у меня, наверное, был преглупый.
— Господин президент, — сказал я наконец, — это не в моих правилах. Я так не поступаю.
— Это вы мне достаточно ясно дали понять в тот раз, когда клялись в верности. Но тут одна загвоздка, Юджин. Если вы помните, мы тогда разговаривали наедине. Остальные уже ушли.
— Знаю, сэр, — я уже оправился и лихорадочно искал объяснения.
— И еще одно, — сказал он. Голос его был холоден, как сталь в мороз. — Теперь я припоминаю, что многие подробности в первой речи Калпа тоже, несомненно, просочились отсюда. Например… первая — об исчезновении «доктора X», как он его называет. Вы узнали, что ФБР заинтересовалось доктором Любиным, и я вам это подтвердил. И вторая — сообщение о том, что Стив улетел в Бразилию. Об этом вы тоже знали, от Полика, насколько я помню.
Он бросил мне в лицо эти фразы, каждая из которых была обвинением в измене, а затем умолк, ожидая ответа. Я вернулся мысленно к первой неделе после исчезновения Грира — казалось, с тех пор прошли годы! — и начал выискивать, вспоминать, перебирать факты.
— Господин президент, обо всем этом я не говорил ни с кем, — сказал я — И о нашей беседе во вторник тоже. Это все, что я могу сказать.
— Ни с кем? Это заведомая ложь.
И тут меня осенило. Господи, ведь ей я рассказывал почти обо всем! Я был так потрясен, что имя вырвалось у меня само собой.
— Джилл! — простонал я.
Он вопросительно взглянул на меня.
— Джилл Николс?
— Да, сэр… Я… мне и в голову не приходило. Она знает многое из того, что здесь происходит… Мы с ней… Но я не могу поверить!
Можно было больше ничего не говорить. Я знал, что он уже давно догадывался о нашей близости. А теперь узнал лишь то, насколько мы близки.
— Я считаю, нужно ее позвать, — сказал он.
— Прошу вас, не надо! — слабо запротестовал я. — Учитывая все обстоятельства, лучше я поговорю с ней сам.
Он посмотрел на меня без малейшего сочувствия. Лицо его было по-прежнему сурово.
— Нет, — отрезал он. — Мы поговорим с нею оба. — И добавил, не скрывая сарказма: — Учитывая все обстоятельства, я в этом деле лицо самое заинтересованное.
Не очень-то вежливо было с его стороны так явно выказывать мне недоверие. Но я был беспомощен: президент уже принял решение. Он опустил тумблер интерфона:
— Грейс, попросите Джилл Николс сейчас же зайти ко мне.
Джилл вошла, как школьница на очень интересный урок. Ей не хватало только учебника под мышкой. Она очаровательно улыбалась, и длинные волосы ее раскачивались в такт скользящей походке. Затем она заметила, как смотрит на нее президент — сурово, укоризненно, и с удивлением окинула взглядом нас обоих.
Президент указал ей на кресло.
— Прошу вас, мисс Николс. — Он кивнул мне на другое кресло, обошел стол. Мы чинно уселись.
— Мисс Николс, — заговорил Роудбуш, — произошла значительная утечка секретной информации из Белого дома. Судя по всему, в этом могут быть повинны только три человека. Один из них я. Поскольку разглашение этих фактов может сильно повредить именно мне, меня следует сразу исключить. Значит, остается Джин… и вы.
— Да, сэр, — ее дрожащий голосок еле доходил, словно откуда-то издалека.
Я смотрел на нее с жалостью и презрением. Меня обвинили напрасно, значит виновата Джилл. Я никому не говорил обо всем этом, кроме нее. Неужели наши свидания… Ее невинный вид маленькой феи… Я так ей доверял! Предательство имя твое, любовь!.. Я смотрел на нее как завороженный и думал: что же она изобретет, чтобы оправдаться?
Президент спокойно изложил ей суть сообщения Дэнни Каванога. Глаза Джилл расширились.
— Мне кажется, это нечестно, господин президент, — сказала она. — Если мы не хотим, чтобы люди Уолкотта шпионили за нами, мы не должны шпионить за ними.
Я был ошеломлен. Ее обвиняли в измене, но она считала себя морально выше своего обвинителя. Либо она была изумительной актрисой, либо ее наивность не имела границ. Президент тоже был поражен.
— Мы говорим сейчас не об этической стороне предвыборной кампании, мисс Николс, — наконец сказал он, — речь идет о лояльности двух моих сотрудников.
Он напомнил ей о первой речи Калпа месяц назад и указал на подробности, о которых уже говорил мне. Утечка информации, настаивал он, могла произойти по вине только двух людей, Юджина Каллигана или Джилл Николс.
— Джин сказал, что не говорил об этих делах ни с кем, кроме вас.
Джилл метнула в меня змеиный взгляд.
— Я не разглашаю секретных сведений, господин президент, — ответила она негромко, но с удивительной твердостью. — Я слышу здесь много всяких тайн: о подводных лодках с атомными ракетами, о радарной сети и тому подобное, — но я храню их про себя. Конечно, история с мистером Гриром это другое дело, но и о ней я не рассказывала никому, даже то немногое, что сама знала.
— Вы ни с кем не говорили о мистере Грире и связанных с его исчезновением подробностях? — настаивал президент.
— Нет, сэр, — она спокойно смотрела ему в глаза.
— Один из вас мне солгал, — сказал Роудбуш. — Вы уверены, что это не вы, мисс Николс?
Она покачала головой.
— Я не говорила о мистере Грире ни с кем, — сказала она и тут же добавила: — Разумеется, если не считать Баттер. Я с ней о многом говорю, даже о Джине.
