Протянув руку туда, где должен был находиться источник его благодушия, Дагорд почему-то никого не нащупал и резко сел, распахивая глаза. Рядом с его глупышкой расслабляться не стоило, она во всем ведет себя не так, как другие девушки ее возраста, и нельзя сказать, чтобы Змею это не нравилось. Но уверенности не добавляло.
– Мог поспать еще четверть часа, я бы разбудила, – так мирно и очень по-домашнему сообщил от столика голос Эсты, что у графа мгновенно отлегло от сердца.
– Я хотел поговорить с тобою перед работой, – торопливо натягивая одежду, отозвался Даг и направился к ней. Эста уже была полностью одета, только чепец с оборками еще лежал рядом с зеркальцем, перед которым монашка возрождала вчерашний облик.
По-хозяйски приподняв рукой лицо девушки, Змей придирчиво рассмотрел свеженарисованные веснушки и огорченно поинтересовался:
– Как я понимаю, поцеловать невесту мне уже нельзя?!
– Ты об этом хотел поговорить? – лукаво прищурилась Эста, чувствуя, как невольный румянец заливает скулы.
Они все рассказали и все объяснили ей, ее многоопытные и многомудрые наставницы, вот только про одну очень важную вещь почему-то не обмолвилась ни одна. Даже не так, не важную, а самую главную. Как жить, о чем говорить и просто дышать, если торт оказался сказочным чудом.
Ну конечно, можно сравнивать произошедшее между ними этой ночью хоть с тортом, хоть с вином, и в чем-то это будет верно. Но на самом деле все намного сложнее и тоньше. Никогда раньше Эсте даже в голову не приходило, что всего за ночь почти чужой мужчина может стать ей настолько близким и своим, что даже мимолетная мысль о том, что можно вернуть ему кольцо, будет вызывать яростное негодование. И что всего за несколько часов немыслимое сплетение сокровенных тайн и прикосновений, слов и обещаний, крепче стальных цепей намертво привяжет ее мечты и надежды к этому человеку. Но больше всего ее пугало осмысление, что где-то в глубине души это ей нравилось и казалось очень правильным.
А утром очнувшийся разум и воспоминания о наставлениях учительниц просто засыпали ее предостережениями о том, что Змею нельзя ни показывать этого, ни рассказывать.
«Мужчины, они ведь в большинстве своем в душе завоеватели, – объясняла одна из сестер, – и чем более сильным полководцем себя чувствуют, тем больше крепостей желают положить к своим ногам. Вот только никогда не оглядываются назад и потому не видят, сколько ненависти и злобы прорастает на тех руинах. А когда эта ненависть настигает кого-то из них ядовитой стрелой или брошенной под ноги петлей, еще и удивляются: за что?»
– И об этом, – подхватив девушку на руки, Змей сел на стул и осторожно заглянул ей в глаза, – но главное другое. Я не хочу, малышка, чтобы ты рисковала. Они ведь получили твое письмо? Значит, скоро найдут эту башню. Давай сделаем так, я пойду рубить дрова и скажу, что ты заболела. Ты сумеешь изобразить эту болезнь, но не думаю, что притворяться нужно будет долго.
– Даг… – Тихоня хотела что-то сказать, но он нежно положил палец ей на губы.
– Прошу тебя, не спорь хоть один раз. Не нужно. Ты не понимаешь, я так счастлив сегодня… и готов бороться за это с кем угодно.
– Змей, – еле слышно шепнула Эста, обвивая его шею руками и чувствуя, как осыпаются с нее мудрые советы настоятельницы, словно под грозовым ветром с веток перезрелые сливы, – ты не понял. Я им написала не приходить сразу, подождать несколько дней. И дать нам время самим разобраться. Потому мы идем вместе, и не сиди босиком, пол тут холодный.
– Демон, – расстроенно рыкнул он и крепче прижал ее к себе, – вот как чувствовал. Ну, почему ты у меня такая рисковая, глупышка?
– Тебе не нравится?
– Мне все в тебе нравится, – честно сознался он, – но сейчас мы не об этом. Ты же вечером сама поняла, что они что-то темнят? А ночью мне приснился сон, и я все вспомнил. Они служили у Олтерна, в том самом поместье, эта кухарка и ее муж. Но вскоре после свадьбы герцога уволились, якобы наследство получили.
– Вот как, – задумалась Эста, нежно поглаживая жениха по щеке, – в таком случае нам нужно показать себя очень старательными работниками. Идем.
Однако никуда идти им не пришлось. В коридоре раздались шаги и голоса, и девушка, рыбкой выскользнув из рук Змея, торопливо натянула на голову свой чепчик. А едва раздался стук, незаметно для насторожившегося графа подсунула что-то под ремень висевших на спинке стула ножен и ринулась отпирать дверь.
Монашка успела распахнуть створку и даже состроить перед стоявшими за дверью людьми самое приветливое выражение лица, когда за ее спиной раздался знакомый и долгожданный треск.
– Ушел, змей! – отталкивая в сторону девушку, бросился в спальню плечистый мужчина, уже понимая, что это бесполезно.
– Как ушел? – оглянувшись, испуганно вскрикнула глупышка. – Что вы натворили! Зайчик! Куда ты?! Верни-и-ись…
