— Возможно.
Я кивнула. Верно, это лишь предположение.
— Если тебе не нужны мои соображения, зачем ты меня позвала, Люси?
— А у тебя разве есть чем еще заняться? — спросила она с враждебной ноткой.
— Я знаю, что ты устала, — сказала я. — Но это ты меня вызвала, а не наоборот.
— Прости, Мерри, на нас жутко давит пресса. Говорят, будто мы не слишком стараемся, потому что жертвы — не люди.
— Я знаю, что это не так.
— Ты знаешь, но община фейри напугана. Им надо кого-то обвинить в случившемся, и если мы не найдем убийц, обвинят нас. К тому же мы еще и Джильду арестовали за злонамеренное применение магии.
— Очень не вовремя, — сказала я.
— На редкость, — кивнула она.
— Она сказала вам, кто сделал ее палочку?
Люси покачала головой.
— Мы предложили снять обвинения в обмен на имена, но она думает, видимо, что если мы не найдем изготовителя, то не сможем доказать, на что способна палочка.
— В суде трудно доказывать применение магии. В этом случае вашим чародеям придется объяснять на словах, а демонстрация на присяжных действует эффективнее.
— Да, но когда из кого-то высасывают магию, внешне ничего не проявляется по крайней мере так мне объяснили.
К нам подошел Рис.
— Не так я хотел бы начинать день, — сказал он.
— Можно подумать, мы хотели, — огрызнулась Люси.
Он защитным жестом поднял руки:
— Виноват, детектив, просто хотел завязать разговор.
— Не надо завязывать разговор, Рис, лучше скажи что-нибудь такое, что поможет поймать этого гада.
— Ну, от Джордана мы узнали, что гад не один, — напомнил он.
— Скажи что-нибудь новое.
— Пожилая дама, которая здесь живет, разрешила феям-крошкам приходить потанцевать в саду как минимум раз в месяц. Она приходила полюбоваться ими.
— Я думала, людям смотреть на такое нельзя, — удивилась Люси.
— Видимо, она формально считалась своей, потому что муж у нее был фейри-полукровка.
— А фейри какой расы? — спросила я.
— Как бы тебе сказать? Он жене говорил, что папаша у него был не от мира сего. Вот она и решила, что из фейри. Он ее, видимо, разубеждать не стал, так мне зачем?
— Она в здравом уме?
— Не совсем, хотя и не в полном маразме. Свято верит тому, что ей говорил любимый супруг.
— А почему это не может быть правдой? — спросила Люси.
Рис посмотрел на нее с упреком.
— Я целый час разглядывал его фотографии. Если у него в родословной и есть фейри, то где-то очень далеко.
— Вы это распознаёте по внешнему виду?
Он кивнул.
— Да, это заметно, — сказала я.
— Значит, здесь тоже был круг, куда регулярно приходили танцевать феи, и это было известно людям.
— Джордан сказала, что на предыдущем убийстве был кто-то крылатый, а погибшая брауни считала его красивым.
— На свете есть множество красивых крылатых созданий, — буркнула Люси.
— Да, но посмотри на них. Живыми они были очень красивы.
— Ты хочешь меня убедить, что это дело рук феи-крошки. Но даже если кто-то из них настолько ненавидит собственную природу, чтобы на такое пойти — как он справился с двадцатью сразу? — Она даже не пыталась скрыть недоверие.
— He надо недооценивать фей-крошек, Люси. Они обладают самым сильным гламором из всех ныне живущих существ и невообразимо сильны физически — если смотреть по отношению к размерам, то сильнее всех прочих фейри.
— И на что хватит их силы? — спросила она.
Рис ответил:
— Например, швырнуть тебя вверх тормашками.
— Не верю.
— Это правда, — сказал он.
— Они могут сбить человека с ног, — подтвердила я.
— А двое могут сделать такое?
— Думаю, хотя бы один из убийц был нормального роста, — сказала я.
— А как они удержали столько фей, как подавили сопротивление?
Я вздохнула и пожалела, что вздохнула так глубоко.
— Не знаю. Положа руку на сердце, Люси, я вообще не знаю, кто мог бы так подчинить себе двадцать фейри любой расы, чтобы они дали себя связать и заколоть. Но если они были мертвы до того, как в них всадили булавки, если были убиты какой-то магией, то — да, существуют фейри, способные совершить такое убийство.
Я наклонилась к Рису и прошептала на ухо:
— Фар Дарриги такое могут?
Он покачал головой:
— У них никогда не было столько гламора, чтобы справиться с феями-крошками. Потому они к людям и цепляются, чтобы почувствовать свою власть.
— Не шепчитесь. Скажите всему классу, — пробурчала Люси.
Я шагнула к ней поближе, чтобы кто-то из ее коллег не услышал и не создал ей неприятностей, если она не справилась пока с задачей.
— Вы Паслену не нашли?
— Нет.
— Мне очень жаль, что она сбежала в суматохе, возникшей из-за репортеров.
— Это не твоя вина, Мерри.
— Я все равно чувствую себя виноватой.
— Но почему на этот раз такое несовпадение с иллюстрацией? Там повешена только одна тень, а тут их двадцать.
— Возможно, им нужно было много жертв? — предположил Рис.
— Зачем?
Он покачал головой:
— Представления не имею.
— Вот и я тоже, черт бы все побрал, — сказала она.
Я только могла добавить:
— И я тоже.
Никакой пользы это не приносило, и пока мы не найдем Паслену с ее свидетельством, с места не сдвинемся.
Я вернулась в контору — принимать клиентов, как в обычный рабочий день. Казалось бы, после зрелища двадцати повешенных надо было заняться чем-то другим, отвлечься, но жизнь устроена по-другому. Каких бы ты кошмаров ни насмотрелся утром, а на работу, будь добр, явись вовремя. Так трудно иногда быть взрослым и ответственным.
На встречах с клиентами Дойл с Холодом стояли у меня за креслом. Мне не позволяли оставаться наедине с кем бы то ни было, и я уже бросила попытки сопротивления. Эту битву мне не выиграть никогда, а значит, умнее было поберечь энергию. У Риса было два часа свободных до начала дежурства, так что он сидел на стуле в углу, воплощая в жизнь наш новый принцип — чем больше стражей, тем лучше.
Но когда я увидела клиента, чье имя в списке стояло первым, я порадовалась, что со мной все трое. Записан ко мне был Джон Мак-Дональд, но в дверь вошел Донал — тот самый, которого я видела в «Фаэле» в день, когда пропала Паслена, а Джильда свалила полицейского.
Он был все такой же — высокий, слегка перекачанный, с длинными светлыми волосами и великолепными имплантами, придававшими ушам изящный изгиб, так что уши у него были как у Дойла, только у Дойла они были черные, а у Донала — обычные, розоватые.
— Вас разыскивает полиция, — спокойным тоном сказала я.
