Рядом с Катериной сидел еще совсем недавно некий Б…, окончивший институт с красным дипломом. Он разрабатывал этот прибор с предшественником А…. Его имя в данный момент украшает институт золотыми буквами и его скромную могилу.
Спился мужчина, и красный диплом ему не помог. После смерти своего друга он стал пить в обед джин с тоником. На работе этот запах кажется омерзительным, он не соответствует рабочей обстановке. И однажды он стал пить в день по бутылке водки, без закуски, через пару недель он умер.
Значит, люди умерли за этот прибор, а он треклятый стоит и не дышит, не мигает своими светодиодами, не замеряет положенные параметры. Они умерли, Катерине осталась их работа.
От таких дум прибор не заработает, и настроение не поднимется, не смотря на почки на деревьях, которые с рабочего места не видны. Прибор такой сложности в одиночку не разрабатывают, она не одна, их двое: Она и Он. От них зависит дыхание этого прибора и космонавтов в космосе…
Катерина перелистала конструкторскую документацию, оставшуюся на этот прибор, отобрала то, что можно использовать в новой версии.
Чертежи были выполнены на компьютере, но по ним чувствовалось, что они еще сыроватые, но некоторые вполне можно было использовать для дальнейшей работы. Она склонилась над собственной прорисовкой, сложного узла прибора, который надо было заставить выполнять свои функции.
Гремя ключами, в комнату ворвался Николай Николаевич, это он второй ум данного прибора, в новой версии. По внешнему виду Николая Николаевича, ни один человек не догадается, что именно его мозг стоит дорого, его вечно обтрепанные джинсы, говорили о его безразличии к своему внешнему виду.
Неприглядность его старого свитера не поддавалась женскому пониманию, даже его жены. Этот молодой мужчина был семи пядей во лбу.
Катерина боялась лишь одного, чтобы Николай Николаевич не спился, как его предшественник. Между собой они практически не разговаривали. Они всегда работали молча. Редкие диалоги возникали только тогда, когда интересы сталкивались на этом приборе. На работе они обычные сотрудники.
Кураторов у нового прибора оказалось великое множество, работу постоянно проверяли сторонние организации. Николай Николаевич трудился в обычном режиме, но все требования быстро выполнялись, если это касалось изготовления прибора, его частей, его комплектации. Вместе премии за свой труд или медали, фирма подверглась финансовым потерям.
Фирму подставили так, что она стала вся в долгу, как в шелку. Фирму именно подставляли, ведь предыдущая фирма, выполняющая этот заказ, полностью разорилась. Так Катерина оказалась крайней в этой работе. Быстро сказки сказываются.
Работа над прибором продвигалась, не смотря на финансовые неурядицы фирмы. За этот прибор никто не обещал золотых гор, но его надо было делать, и довести до полной работоспособности.
Они сделали прибор. Он заработал, все его семь функций выполняли свое назначение. Документацию делали и переделывали, сдавали и пересдавали.
И однажды позвонили:
— Спасибо за работу.
И вся награда.
Температура в офисе была ниже комфортной. Катерина достала плотный пиджак из шкафа, и стало легче переносить условия обитания.
Ефим вошел в офис с красным от мороза лицом:
— Когда, наконец, будет лето?!
Катерина посмотрела в окно:
— Солнце уже появилось!
Николай Николаевич оторвал взгляд от компьютера и повернулся к окну:
— Осталось добавить тепло, и будет лето.
— Как только дети в сугробах играют, там ведь холодно? — продолжил свою речь Ефим.
— Ефим, а ты видел, как дети строят снежные крепости и в них играют? — спросила Катерина, поглядывая на его замерзший вид в теплой тужурке.
— И, я о том же! — сказал Ефим, снял верхнюю одежду и окунулся в работу.
Тишина была недолгой, первым ее нарушил Ефим:
— Николай Николаевич, зашей мне микросхему на мой дверной код, чего я стою, как суслик у своего нового подъезда и мерзну, пока кто-нибудь мне двери не откроет?
— Ладно, сделаю, если купишь, — отозвался Николай Николаевич, не поднимая головы от маленькой платы, — Катерина, эта твоя конструкция универсального ключа не работает!
— Это почему же она не работает?! — возмущенно воскликнула Катерина и подошла к Николаю Николаевичу.
— Посмотри, твой цилиндрический ключ больше обычного, импортного, он не контактирует! — возмущенно сотрясал воздух офиса Николай Николаевич.
— У меня все правильно сделано, давай размеры проверим! — сказала Катерина, забрала цилиндр у Николая Николаевича и стала сверять размеры изделия с чертежом, — Вот, Николай Николаевич, посмотри, в этой партии не все размеры соответствуют чертежу, есть большие отклонения от номинальных размеров!
— Мне все равно, что ты говоришь, ты не понимаешь, что ключ не контактирует! — продолжал свою песню Николай Николаевич, не вникая, в слова.
Катерина пошла в монтажный цех, подняла всех на уши, заставила найти нужную деталь, сама ее доработала, вставила в ключ, проверила на двери, светодиод светился красным светом, сигнал шел, контакт был, но дверь не открывалась.
Она победно явилась в офис:
— Николай Николаевич, есть контакт, но светодиод светит красным светом, а не зеленым!
На тираду слов, Николай Николаевич откликнулся с лукавым выражением лица:
— Так я этот ключ, — он понизил голос, — для Ефима сделал, ключ, естественно здесь работать не будет.
Катерина вернулась на свое место и продолжила работу.
Дверь пискнула от ключа, в офис влетел Ефим:
— Катерина, дай чертежи на замок, закажем новую партию.
Она достала чертежи, и размножила их в офисе Ефима. Мужчины о чем-то умном заговорили. Она размножила чертежи, и оставила их на столе Ефима, красивейшего мужчины своего времени.
В ее компьютере на экране зеленые и белые линии большого чертежа заняли все внимание. В офисе все работали, звуки радио никогда не нарушали эту первозданную тишину. Дверь пискнула, вошел Ефим. Катерина выключила компьютер и подошла к шкафу с верхней одеждой. Они вместе покинули офис.
Метель мела мимо самолетов, домов, пешеходов, мимо напряженного состояния души.
Паяльник уткнулся своим носом в бесконечность пространства и излучал температуру пайки. Схема заработала.
Катерина разрабатывала новый прибор. Квадрат плоского экрана светил ровно перед глазами, он звал ее нарисовать новую конструкцию, он тянул к себе и отталкивал, но жизнь без него пуста и скучна.
Экран притягивает, как мужчина, или собирает мысли о них, что одно и то же, жизнь у экрана становится нормой, повседневной жизнью. Жизнь с клавиатурой под пальцами становилась реальной и скучно — нескучной.
