— Долго ещё? — в который раз спросила она у молчаливой Мелины.
— Уже скоро, — в который раз ответила та.
— Твоё скоро когда-нибудь наступит?
Если бы вопросы надо было задавать вслух Алька бы от них воздержалась, но мысленное общение располагало к брюзжанию, чем Алька с удовольствием и занималась. Мелина даже не пыталась возражать. Просто периодически напоминала, что в конце дороги их ждут еда и тепло. Надо только ещё чуть-чуть потерпеть. И Алька терпела. А что ещё ей оставалось делать? Терпеть, переставлять ноги и злиться на этот негостеприимный холодный мир.
— Пока тебе всё равно делать нечего, может расскажешь куда мы идём и что там нас ожидает? — вопрос этот уже давно беспокоил Альку, да только задать его она боялась. Думалось ей, что и сама Мелина ответа не знает, но упорно свои сомнения скрывает от попутчицы. Было в её молчании какое-то подозрительное напряжение. Словно она искала и не находила ведомые только ей знаки и приметы. — А может мы с тобой заблудились? — озвучила свои мысли Алька.
— Не говори глупости, — в голосе Мелины не было уверенности, только раздражение, — дорога доведёт нас до города, а там уже легче будет. Ты, главное, шевелись бодрее. Бабушкиных пирожков я тебе не обещаю, но голодными мы не останемся.
— Ты то уж точно голодать не будешь, — не удержалась от колкости Алька, — духи, говорят, энергию из воздуха черпают.
— Меньше бы ты разные глупости слушала. Духи и есть энергия. Только я уже не дух и желудок у нас один на двоих…
— Я что же теперь за двоих жрать должна? — Альку такая перспектива не радовала.
— Я же сказала — желудок один. Больше, чем влезет не съедим. Только, — в голосе послышались просительные нотки, — ты когда будешь еду выбирать, учитывай и мои вкусы. Хорошо?
— Учту, — пообещала щедрая Алька, — мне вообще всё равно. Я в вашей еде не разбираюсь. Только скорее бы до неё добраться.
— Уже скоро, — повторила надоевшую фразу Мелина.
— Послушай, а платить мы чем будем? — всполошилась Алька и даже сбилась с шага, — у меня ничего нет и выгляжу я не очень респектабельно. Меня в приличное заведение и не впустят даже…
— Мы сперва в Храм пойдём. Там нас и согреют, и накормят…
— Это у вас что-то вроде приюта для нищих, — Алю Прошину подобное предложение даже не удивило. А куда ещё податься грязной и обтрёпанной девице в чужом мире. Конечно, в приют для сирых и убогих. Хорошо, что такое место есть, а то пришлось бы ей руку за милостыней тянуть.
Мысли были такими грустными, что Аля почувствовала, как глаза набухают тёплыми слезами. Говорят же, что от тюрьмы и от сумы… Вот и пришло её время. И университет не уберёг, и даже безопасная работа не защитила.
— Ну что ты сразу скисла. Нам ведь только отдохнуть, с силами собраться… Если хочешь знать, ведьмы нищими не бывают.
— Я думала — ведьм не бывает, — буркнула Лялька, — а оказывается, что всё бывает.
— А ты журналистское расследование проводишь, — напомнила Мелина.
— Какая я, к чёрту, журналистка. Глухая, немая и безграмотная…
— Зато одна на весь мир.
— У вас здесь что, нет журналистов? — заинтересовалась Алька.
— У нас и газет нет.
— Как это нет? А как вы новости узнаёте? Или и новостей у вас тоже нет?
— Новости есть, но так сказать, устные. В любой траттории тебе их столько порасскажут, что за неделю не перескажешь.
— Такие новости сплетнями зовутся, — Алю возмутило несерьёзное отношение к информации.
— Всех всё устраивает, — заверила Мелина.
— Не мир у вас здесь, а большая деревня.
— Зато мы окружающую среду не загрязняем, — Мелина, уловив растерянность собеседницы, удовлетворённо хмыкнула, — разными всякими геноцидами мы тоже не занимаемся.
— И вообще вы белые и пушистые, — резюмировала Алька, — теперь понятно почему ты без тела осталась. Да у вас здесь Джек Потрошитель в каждой подворотне может злодействовать, а вы будете пиво попивать и с соседями сплетничать.
— У нас Джеки Потрошители не водятся. Это у вас жизнь человеческая гроша ломаного не стоит.
— А кто мне тут про костры рассказывал? Или мне просто послышалось.
— Иногда, заметь, иногда, костры необходимая мера. И потом, костры уже давно не горят. Другие методы нашлись.
— Может быть тебя из твоего тела в наказание выпихнули? — вспыхнуло подозрение.
— Мне, если хочешь знать, столько же лет, как и тебе. Я ещё несовершеннолетняя. Меня никто ни наказывать, ни поощрять не имеет права.
— А кто занимается воспитанием несовершеннолетних?
— Родители, конечно, кто же ещё…
— Что же твои родители не доглядели? — Аля подумала о своих родителях. Она, конечно, совершеннолетняя, но они всё равно беспокоятся. Наверно уже разыскивают её по друзьям и знакомым. А может уже и в полицию заявили.
— Я сирота под королевской опекой, — сообщила Мелина, — меня некому ни похвалить, ни наказать, ни защитить…
— Детдомовская что ли? — отвлеклась от своих переживаний Алька.
— Ты имеешь ввиду приютская? Нет я не приютская. У нас в приютах таких как я не держат, — в голосе Мелины слышалось сожаление, — я с родственниками жила.
— С родственниками — это хорошо. С родственниками — это лучше, чем в приюте, — высказала Алька общепринятую догму.
— На тебя бы посмотрела, — Мелина явно к родственникам нежных чувств не питала, — они в моём доме жили, моими слугами командовали, а меня ни в грош не ставили. Думаешь очень приятно узнавать, что против тебя заговор замышляют. И не враги какие-то, а люди родные. Те, кто о тебе заботится должен и кого ты должна любить и уважать.
— Так что, на тебя покушались? — Лялька застыла с поднятой ногой.
— Планировали. Но не вышло у них, как видишь, — Мелина гордилась своей удачей.
— Это смотря как посмотреть, — не согласилась Алька, — по-моему очень даже вышло. Тела у тебя нет, а дух без тела — это приведение. А приведение — это значит уже не живое. То есть мёртвое.
— А как же „я мыслю значит существую“?
— Тот, кто это сказал, был всё-таки при теле…
— Я тоже при теле, только оно где-то без меня. Я очень хорошо его чувствую. Особенно с тех пор как вернулась.
— Вот как? Зачем же я тебе понадобилась? Лети к своему телу и занимай своё личное пространство.
— Сколько можно повторять одно и тоже. Я не дух. Летать не могу. До моего тела ещё добраться надо.
— Твои родственнички, наверно, давно уже тебя закопали. Им же наследство надо, а не тело твоё.
— В том-то и дело, что без меня им наследства не видать. Или я или корона. У нас здесь свои правила наследования.
— А вдруг они, я имею ввиду твоих родственников, тебя специально из тела выжили что бы до наследства добраться?
— Я долго над этим размышляла и думается мне, что они не ожидали, что я сбегу, — Мелина перешла на таинственный шёпот, — думается мне, что они просто хотели из меня декорацию сделать.
— Зачем им это?
— Жадные очень.
— А откуда ты вообще об их плане узнала, — полюбопытствовала журналистка Прошина.
— Случайно. В моей жизни вообще всё случайно происходит. — вздохнула тяжело ведьма, — я по тайным переходам лазила. Вообще-то о них все знают. Тайные это просто название такое. Никто ими особо не интересуется, а мне скучно было, вот я там и проводила кучу времени. Не без пользы, надо сказать.
— Неужели клад нашла, — подсказала журналистская чуйка.
— Нашла, — не очень охотно призналась Мелина, — но не об этом сейчас речь. Я подслушала как они планы свои обсуждали. Даже не сразу поняла, что это обо мне говорят. Просто любопытно стало.
— А когда поняла?
— А когда поняла — испугалась очень. Честно говоря, я к тому времени совсем ещё глупой была. Меня даже и не учили ничему. Я как-то сказала, что учится не хочу. Хорошо, сказала тётушка и от меня все учителя отстали. Очень я этому радовалась, даже перед Лоной хвасталась.
— А Лона у нас…
— Кузина моя. Тётушкина дочка.
— Понятненько…, небось дочке своей твоя тётушка поблажек не делала.
