Вы пришли сюда, чтобы попрекать меня моим разводом? – спросила с угрожающим спокойствием.
Лорд Бестерли изобразил удивление.
‒ Я пришёл сюда, чтобы убедить вас забрать заявление из управы стражей порядка, ‒ без проблеска совести во взгляде признался он. – Потому что неправильно выносить это дело за пределы академии. Думал, что получится добиться вашего согласия мирно, но, вижу, вы не настроены на диалог.
‒ И что вы хотите этим сказать? – поинтересовалась, уже чувствуя, что основные козыри он пока не выкладывал, но сейчас явно задействует один из них.
Лорд Бестерли поднялся, демонстративно посмотрел на висящий на стене детский портрет Ильера и искривил губы в холодной улыбке.
‒ Боюсь, столь нелояльный к академии сотрудник надолго здесь не задержится, ‒ сказал он равнодушным, даже немного ленивым тоном. – А вы ведь на испытательном сроке. Значит, даже эту нелояльность можно использовать как причину для увольнения. И ваш сын продолжит учиться без мамочки. Хотя, думаю, парню пойдёт на пользу оказаться без ежедневной материнской поддержки. Быстрее повзрослеет.
Дева-хранительница, кто бы знал, как в этот момент я хотела его ударить. Просто подойти и отвесить смачную звонкую пощёчину. Да ещё и магии в удар вложить от души. Но я понимала, что в этом случае меня уж точно уволят, да ещё и незамедлительно. Потому только крепче сжала кулаки и вздёрнула подбородок.
Гордость требовала идти до конца. Не сдаваться, не прогибаться под чужими угрозами. И всё же мне пришлось её усмирить. А потом и вовсе признать собственное поражение.
‒ Я заберу заявление. Завтра после занятий, ‒ сказала, глядя в сторону. Смотреть на декана менталистов не было ни малейшего желания. – И если это всё, то прошу вас покинуть мой дом.
‒ Всё, ‒ подтвердил он.
И, может, мне показалось, но в его голосе будто бы появились нотки вины.
‒ Благодарю за гостеприимство и понимание, ‒ проговорил лорд Бестерли.
Сделал несколько шагов к выходу и вдруг обернулся.
‒ Изабель, не нужно видеть во мне монстра. Если бы на месте Шерри и Нико оказался ваш сын, я точно так же вступился бы и за него. А воспитание ‒ это не только наказание, но ещё и помощь.
‒ Думаете, я этого не знаю?! – я всё же позволила своему раздражению проявиться. – И вы упускаете моральную сторону вопроса.
‒ Нет, ошибаетесь. Но переубеждать вас не стану. Для этого понадобится задержаться ещё на некоторое время, а вы меня уже выпроводили. Можно даже сказать, выгнали.
Он иронизировал, будто пытался воззвать к моей совести. Но я для этого была слишком зла.
‒ За это у вас тоже принято увольнять? – спросила холодно.
‒ Конечно нет, – он вроде говорил серьёзно, но я всё равно чувствовала подвох. ‒ Вы ведь в своём доме, на своей территории. Хоть это всё и принадлежит академии.
‒ В таком случае, прошу вас оставить меня на МОЕЙ территории одну. Мне необходимо подготовиться к завтрашним лекциям.
Он одарил меня странным взглядом, но, к счастью, всё-таки нажал на ручку и переступил порог.
‒ Доброго вам вечера, Изабель. Спасибо, что уделили мне время.
‒ Надеюсь, больше на пороге этого дома вас не увижу, ‒ выдала я и, не сдержавшись, с силой захлопнула за ним дверь.
Закрыла замок, прошла в гостиную и без сил упала в кресло.
Да уж… вот и поговорили.
Меня трясло от нервного напряжения, а ведь я всегда гордилась своей выдержкой. Но сегодня, видимо, какой-то особенный день. Зато теперь хотя бы примерно стала понятна моя резкая эмоциональная реакция при встрече с лордом Бестерли. Это просто было предчувствие. Своеобразный знак, что от него стоит держаться подальше. Как можно дальше. В идеале – находиться в разных городах.
Надеюсь, нам с ним не придётся часто пересекаться. Боюсь, после нескольких подобных разговоров даже моей крепкой психике может потребоваться специалист.
***
Эйтан Бестерли
Давно я не чувствовал себя настолько паршиво. А ведь был уверен, что после двенадцати лет в особом отделе стражей, моя душа окончательно очерствела. Сложно остаться нормальным, когда ежедневно копаешься в головах отъявленных негодяев и головорезов. Тут любой человек постарался бы закрыться, абстрагироваться. Но в момент слияния сознаний это попросту невозможно.
Меня и сюда отправили, по большей части, для реабилитации. Его величество решил, что мне будет полезно примерить на себя шкуру преподавателя. Потому в тридцать два я со всеми почестями был отправлен в отставку с государственной службы и переведён в академию. К студентам.
Честно говоря, поначалу было непросто. Я постоянно ждал подвоха. Искал двойное дно в каждом, с кем приходилось общаться. Подозревал коллег и даже некоторых учеников. Только через несколько месяцев стало немного легче, а потом мне неожиданно начала нравиться новая работа. Я втянулся настолько, что даже заслуженно получил место декана, а месяц назад лорд ректор назначил меня своим заместителем.
За три года в академии успел забыть особенности своей прошлой профессии. Но иногда в кошмарах до сих пор видел жутчайшие вещи и просыпался в холодном поту. Не удивительно, что профессия менталиста-дознавателя сильно повлияла на моё восприятие мира и других людей. Я был вынужден закрыть свои чувства и эмоции. И только после отставки снова начал открывать их для себя. Возвращать к жизни, постепенно убирая ментальную броню, без которой раньше просто бы не выжил.
Но этот день явно стал для моих эмоций настоящим прорывом. К примеру, укол совести я сегодня испытал впервые за очень долгое время. И случилось это в беседе с удивительно упрямой и прямолинейной женщиной. Да, мне пришлось надавить на неё, потому что в противном случае мы бы получили три сломанные жизни. И если Нико и Айла ещё бы сумели как-то устроиться, то Шерри досталось бы сполна. И совсем не от судей.
Нет, со мной явно происходит что-то не то. Сейчас я испытывал настоящую жалость к племяннику, хотя раньше мне было почти плевать. Неужели реабилитация на самом деле даёт свои плоды? Или дело не в новой работе, а в женщине? Ведь все эти изменения я почувствовал только после разговора с ней.
Изабель.
Мне отчего-то нравилось произносить её имя. Вернувшись в свой дом, который тоже стоял на территории академии, я прошёлся по пустым комнатам и направился прямиком в свой кабинет. Ну а там, сев в любимое кресло, подаренное мне отцом, плеснул в стакан немного коньяка и сделал глоток.
По телу растеклось обжигающее тепло, и на душе стало чуть легче.
Да уж, подкинул мне племянничек
