«Наверное, после разговора всей семьей кинутся искать, – подумал Сверчок. – Всю мебель переломают, полы поднимут!..»
– Но меня сегодня волнует не только это, – продолжал Спрут. – Да, конечно, я буду искать и завещание, и нож, и руку, которая этот нож держала. Но гораздо важнее для меня – найти настоящего убийцу.
По комнате пролетел шорох. Они там что, с кресел повскакивали?
– А скажите-ка мне, почтенные господа из Рода Ункур, – с неожиданной вкрадчивостью продолжил Ларш, – где вы покупаете вишневую наливку? Я говорю о том кувшине, из которого в свой последний час наливал себе Саукриш.
Общее недоуменное молчание прервал голос вдовы:
– Закупками для дома занимается Фарипран.
– Занимаюсь, – подтвердил племянник. – Но эта наливка не покупная. Ее прислали дяде из поместья на Юндаузарне, в низовьях.
– Верно, – вмешался Виакриш. – Поместье унаследовали от отца мы с братом. Пополам. То есть доходы с него – пополам, а распоряжается там управляющий.
– Этот управляющий – наррабанец?
– Нет, но при чем тут... – растерялся племянник.
– А есть в поместье другие наррабанцы – слуги, рабы?
– Высокородному господину угодно вести какой-то странный разговор... – снова влез Виакриш с явным раздраженьем в голосе.
– Высокородный господин, – отрезал Ларш, – задал простой вопрос. И до сих пор ждет ответа.
– Этой зимой я был в поместье, проверял счета, – отозвался племянник. – Ни одного наррабанца я там не видел.
– А в доме есть слуги-наррабанцы?
– Нет, но...
– Где хранился кувшин с наливкой?
– В кладовой.
– Горлышко было запечатано?
– Залито воском, но не запечатано. Зачем?
– Хозяин открыл кувшин первым?
– Муж взял кувшин к себе в кабинет нераспечатанным, – припомнила Нурфина. – Сам снял с полки в кладовой и унес. Уже там открыл.
– Давно?
– Только вчера... а в чем, собственно, дело?
– В наливке, почтенная госпожа, в наливке. Там был яд.
Родственники хором охнули, но больше не произнесли ни слова. Спрут беспрепятственно продолжил:
– Яд очень редкий, наррабанский. Называется «хрохти». Аршмирские лекари его не знают. Хорошо, что мой помощник Фагрим Дальние Ворота обучался лекарскому делу у наррабанца. Тот ему рассказал и про яд, и про средство от него. Зелье страшное. Действует медленно. Пары глотков достаточно, чтобы убить человека. Фагрим по моему приказанию вскрыл господина Саукриша – и говорит, что...
– Вы посмели разрезать моего супруга?! – перебила его Нурфина. – Почтенного человека, Сына Рода...
– Чтобы найти убийцу, госпожа, я и не на то пойду. Если тебе угодно, изволь жаловаться Хранителю. Или королю... Так вот, Фагрим утверждает, что внутренние органы уже изменили цвет. Дня через два они начали бы разлезаться, как старая ветошь, а потом превратились бы в кашу.
Послышался шум упавшего тела. Мужчины и Нурфина принялись звать слуг.
– Мне жаль, что госпожа Лаиви потеряла сознание, – извиняющимся тоном сказал Ларш. – Конечно, такие разговоры не для женских ушей. Я только хотел сказать, что убийц в этом деле двое. И я найду обоих.
* * *
– Подслушивали? – добродушно бросил десятник «лисам», обступившим его во дворе.
– Конечно, – с достоинством отозвалась Авита. – А иначе откуда бы мы узнали про яд в наливке? Господин нам не соизволил сказать.
– Может, мне в поместье съездить? – деловито предложил Гижер. – Разнюхаю, нет ли у кого из тамошних слуг обиды на хозяина.
– Не могли там отравить наливку! – возразил Алки. – Они же не знали, кто ее выпьет – хозяин, брат, жена...
– А может, вообще бы соседям кувшин подарили, – поддержал его наррабанец Даххи. – Нет уж, яд добавили в наливку здесь, в Аршмире. А снова залить крышку воском – пустяки.
– Да никто ничего не добавлял! – махнул рукой десятник. – Не было там никакого яда.
«Лисы» онемели.
– Я солгал, – хладнокровно пояснил Спрут. – Никто из домашних не знает про второй бокал. Знает лишь тот, кто пил с Саукришем. Убийца. Вот пускай он и призадумается: какого цвета у него сейчас потроха и когда они превратятся в кашу? Я договорился с Фагримом. Мы все сейчас уйдем, а он явится для поисков завещания. Вряд ли что-то найдет, хотя может и повезти. Но мне гораздо интереснее, не сунется ли кто-нибудь из «осиротевшей семьи» к нему выспрашивать про яд под названием «хрохти» и противоядие от него...
Десятник обернулся к Даххи и продолжил:
– Ты будешь искать завещание вместе с Фагримом. Родственники тоже наверняка кинутся искать – не препятствуйте, но по возможности приглядывайте, чтоб, найдя, не уничтожили документ. Работайте все время в разных помещениях, порознь, чтоб тому, кто захочет побеседовать про яд, было вольготнее. Ты родом из Наррабана, к тебе тоже могут подкатиться насчет заморских ядов. Если заведут такой разговор, отвечай туманно, однако намекни, что про противоядие ты слыхал. На всякий случай – вдруг моя ловушка не сработает! – поболтай потом со слугами про вчерашний вечер.
– Слушаюсь, командир! – отозвался ухмыляющийся Даххи. – Сделаем!
– Остальным незачем тратить тут время. Ступайте в Дом Стражи, работы у нас много. Если почтенный Джанхашар спросит про убийство торговца, отвечайте браво, но без подробностей. Мол, роем землю, обнюхиваем следы, вопрошаем все пролетающие мимо ветры и вообще очень-очень стараемся. Про наррабанский яд никому ни слова.
Все закивали: мол, понятно!
– Алки, – обернулся Спрут к беловолосому стражнику, – что щебечут твои «птички» про позавчерашнее ограбление на Нешумной?
– Кое-что щебечут, – неохотно отозвался тот. – Но надо еще проверить. Хозяину «Пьяной белки» попробовали дать на продажу нарукавный браслет. Из серебряной проволоки, в форме вьюнка, с серебряными листьями, с цветками-сапфирами. Трактирщик не взял браслет.
– Почему не взял?
– В том-то и дело... Трактирщик мальцом учился у ювелира. Уж за что его ювелир выгнал из учеников – про то не знаю, но наука ему крепко запомнилась, сам так говорит. Трактирщик сказал, что это не сапфир, а подделка из синего наррабанского стекла. Дешевка! А у нас-то в описи украденного числится нарукавный браслет с цветами-сапфирами, причем именно в форме вьюнка! И с листьями, да!
– Не тот? Жаль. А кто предложил-то на продажу?
– Трактирщик говорит: незнакомая баба. Дескать, покойный муж ей подарил.
– Так. Ладно, будем разбираться... Авита, по пути в Дом Стражи возьми побольше бумаги и тушь. Там ждет толпа натурщиков для твоих занятий изящным искусством.
– Да, командир, – кивнула девушка. – Возьму.
Сверчок не понял насчет изящного искусства. Но момент для вопросов был неподходящий: глаза Ларша остановились на парнишке. Десятник спросил:
– Как тебе наш балаган? Уживешься?
– Постараюсь, господин мой, – учтиво склонил голову Сверчок.
– Деньги на первое время нужны?
– Господин Джанхашар изволил выдать.
– Хорошо. Тебе есть где жить? Или сказать командиру, чтобы определил тебя в казарму для стражников?
Сверчок хотел с благодарностью согласиться, но тут вмешался Гижер:
– В казарме вонь и шум, да и «крабы» наших недолюбливают. Завидуют, что у нас жалованье больше. А когда я последний раз навещал Аштвера, его жена сказала, что они хотят кому-нибудь сдать комнату. У них дочка заневестилась, так отец с матерью приданое собирают, каждый медяк считают.
– Хорошая мысль, – серьезно отозвался десятник. – Сверчок, ты меч в руках когда-нибудь держал?
– Я... ой, нет!
– Вот и поговори с Аштвером. Предложи денег сверх платы за комнату. Пусть научит тебя владеть мечом, а заодно драться без оружия. Аштвер вообще молодчина, бывший наш десятник, он много тебе может рассказать полезного... Гижер, проводи парнишку до пекарни, а заодно загляни в «Плясунью-селедку». Мне одна птичка нащебетала, что видели там Гвоздодера. Помнишь, в Хмуром месяце мы его в рудник отправили?
– Помню, как не помнить... но ему же еще три года в цепях грехи замаливать! – с сомнением отозвался Гижер.
