Ван Белл подпрыгнул. Он как раз тащил большую картонную коробку — дно провалилось, на пол посыпались кофейные чашки. Те, что не разбились при падении, погибли под башмаками Ван Белла.
— Кто здесь? — полковник ошалело уставился на Джека.
— Зачем это? — Джек показал на собранный Ван Беллом хлам.
Ван Белл дернул себя за бороду.
— Юноша, — сказал он. — Вы знаете, сколько достойных экспедиций погибло потому, что не подготовились как следует? Тысячи, а то и миллион.
— Да, но…
— В пути может случиться что угодно!
Отшвырнув пустую коробку, полковник схватился за толстый рулон брезента и поволок в общую кучу. Прошло не меньше получаса, прежде чем Ван Белл остановился и отряхнул руки.
— Готово, — гордо сказал он. — Можем идти.
Джек с ужасом смотрел на выросшую посреди комнаты гору. Она покачивалась, грозя рухнуть, погребая под грудами хлама всех и вся. Только чтобы вынести ее из дома, потребуется целый день.
Полковник подошел к двери и взял зонт.
— Пошли, — сказал он. — Долго тебя ждать?
Он вышел на крыльцо и огляделся, щурясь от яркого солнца.
— Вы не собираетесь б-брать все это? — Джек махнул рукой в сторону раскачивающейся горы. Ван Белл смерил его сочувственным взглядом.
— На кой черт оно нам сдалось?
— Но, — Джек поморщился. От проявлений местной логики у него начинала болеть голова, — зачем тогда вы все это с-собирали?
— Ты путаешь разные вещи, — сказал Ван Белл. — Подготовку к экспедиции и саму экспедицию. Процесс и конечный результат.
Он с силой захлопнул дверь. Раздался чудовищный грохот. Раскрыв зонт, полковник зашагал к трамвайной остановке. Колокольчики в саду провожали его печальным перезвоном.
Хотя на небе не было ни облачка, Ван Белл не стал закрывать зонта. Он крепко прижал его к себе, похожий на тощую поганку с дырявой черной шляпкой и полосатой ножкой. Время от времени полковник выглядывал наружу, осматривая небо.
— Затаились, значит, — хмуро бормотал он. — Решили застать врасплох? Ха-ха… Ничего не выйдет! Полковника Ван Белла так не возьмешь…
Нервозность Ван Белла передалась и Джеку. Он стал озираться, хотя не знал, чего стоит опасаться. Бармаглота ведь больше нет… Или Ван Белл не знает? Но полковник должен понимать: прятаться от Бармаглота под зонтом — бессмысленно.
Вдалеке вскрикнула галка. Ван Белл замер.
— Что слу… — начал Джек. Ван Белл рванулся к нему и зажал рот ладонью. Выпученные глаза вращались. Беззвучно открывая рот, Ван Белл что-то сказал. Джек замотал головой, показывая, что не умеет читать по губам. Снова крикнула галка.
Вал Белл сорвался с места. Вцепившись в рукав, он потащил Джека за собой.
— Быстрее, — выдохнул он. — Пока нас не заметили.
Для своего почтенного возраста полковник бегал на удивление резво. Когда они добрались до ангаров, Джек запыхался, а Ван Беллу хоть бы что. Нырнув под выступающий козырек, он прижался спиной к стене. Прошло минут пять, прежде чем полковник позволил себе пошевелиться.
— Обошлось, — прошептал он. — Но будь осторожнее. Помни — они рядом.
— Что с-случилось? — сказал Джек.
Он потер плечо, которым ударился о стену ангара. Ван Белл осмотрел его с головы до ног.
— Ты с ними заодно?
— Нет.
— В нашем деле главное — следить, что у тебя над головой, — строго сказал полковник. — Они приходят сверху.
— Да кто?! — не выдержал Джек.
Полковник посмотрел на него как на идиота.
— Птицы, — сказал он. — Клюв, перья и крылья. Слышал про таких?
— И чем они опасны? — На ум пришли образы из известного фильма, но даже здесь Джек ни разу не видел, чтобы птицы так себя вели.
— Всем, — отрезал Ван Белл. — Лучшие из лучших, команда, о которой можно только мечтать… И всё по их вине!
Он сплюнул и погрозил кулаком чистому небу.
— И что? Думаешь, они остановились? Нет! Они жаждут моей крови. Но полковник Бенджамин Ван Белл не сдается!
Из-за угла появилась группа селенитов, катя огромный круг сыра. Завидев Джека и Ван Белла, они резко остановились и разразились громкими рыданиями. Один из селенитов рухнул на колени и принялся посыпать голову пылью, другой рвал на груди остатки одежды. Полковник поднял с земли камень и швырнул в лунных жителей.
— Пошли прочь! — заорал он. — Нечего тут нюни разводить!
Селениты бросились врассыпную, мигом забыв про сыр. Но громкие рыдания слышались и после того, как лунные жители скрылись из виду. Полковник брезгливо отряхнул руки.
— Повезло мне с соседями. Хуже только птицы…
— По мне, так они б-безвредны, — заметил Джек.
— Ха! — сказал Ван Белл. — А ты умрешь в этом приключении. Боюсь, именно тебя они и оплакивали.
15. Бармаглот просыпается
Джек закрывает глаза и видит комнату. Старый, заброшенный склад глубоко под землей, ровные ряды металлических стеллажей. Тусклые электрические лампы тихо гудят. Издалека доносится перезвон трамвая и болтовня Ван Белла. Джек почти не слушает, о чем говорит полковник, это не важно. Сейчас они едут в трамвае. Сейчас он идет по заброшенному складу.
Джек идет вдоль полок, заставленных диковинными и страшными вещами. Раньше он боялся, но теперь привык. Если можно привыкнуть к огромным банкам, в которых плавают человеческие головы. Они живы — медленно моргают и шевелят губами. В грязно-желтом формалине вскипают пузыри. От холода на полу и стенах выступил иней. Дыхание вырывается облачком пара.
Джек идет мимо эмалированной ванночки, в которой копошится похожее на тритона создание с широкой мордой. Там, где у существа должен быть хвост, грубыми стежками пришита женская рука с длинными ногтями. Красный лак облез, шелушится струпьями, но бриллианты в перстнях сверкают по-прежнему ярко. Рука скребется о ребристое дно ванночки.
Джек не может на это не смотреть. Его глаза уже закрыты.
— Хуже всего — альбатросы, — говорит полковник Ван Белл. — Говорю как старый моряк — не связывайся с альбатросами…
— П-постараюсь, — отвечает Джек.
Странно разговаривать с человеком, которого не видишь. Еще страньше будет, если открыть один глаз. Тогда Джек одновременно будет видеть и подвал ужасов, и Ван Белла, развалившегося на трамвайной скамейке. Джек не хочет рисковать, он не знает, вынесет ли мозг подобное раздвоение. Он и без того готов сорваться с катушек от ужасов, которые творятся вокруг. Сойти с ума проще всего, а Джек не может себе этого позволить.
Он идет дальше. Со всех сторон доносятся всхлипы, стоны, сдавленный плач… Это не бессмысленные причитания селенитов. В этих стонах столько боли, ужаса и страдания, что мороз пробирает до костей. Ноги подкашиваются.
