Также не могу сказать, каким образом Бальтазар Косса освободился из заключения; одни говорят, что пираты под водительством его брата Гаспара захватили тюрьму, другие же — что он убил стражника и бежал сам, освободив и новую свою любовницу. Не знаю, что отпишет мне по сему вопросу майстер Бранталино, но просьбу о том я ему также передал.
Достоверно известно лишь, что случилось это в феврале 1385 a. D., после чего Бальтазар Косса снова возвратился к пиратскому своему ремеслу и предавался ему с еще большей, чем прежде, жестокостью. Дальнейшее вам ведомо: будучи арестованным снова, двадцати девяти лет от роду он взят был на службу Папою Урбаном VI.
Вскоре, и сии сведения сомнению не подлежат, оный нечестивец намеревается обрести чин кардинальский, и Папа уже назначил ему цену за то, невзирая на давнюю дружбу их семей и собственные дружеские с Бальтазаром Коссой отношения. Не знаю, могу ли я выносить столь смелые суждения, но не удивлюсь нимало, узрев это исчадие адское в тиаре на Святом Престоле, и спаси тогда Боже бедный Рим, Империю и весь мир христианский.
Засим остаюсь, да хранит вас Господь и споспешествует делам вашим».
Рабочая записка от: январь, 1396 a. D.
«Болонский университет. Возник на основе болонской юридической школы (основана в XI столетии). Преподаватели и студенты университета неподсудны местным судебным органам, им открыт доступ для поездок в любую страну. Ректорат избирается студентами, среди преподавателей есть женщины.
Три высших факультета. Теологический (дает право занимать в дальнейшем высшие церковные должности). Юридический, один из лучших в мире (римское право и церковное право). Медицинский. Окончивший один из факультетов получает степень доктора (теологии, прав или медицины) и становится профессором.
Преподавателей приглашают в университеты своих государств герцоги и короли. Студенты университетов других государств (из Германии, Баварии, Австрии, Венгрии, Богемии, Арагона, Франции, самой Италии) регулярно наведываются в университет, дабы прослушать лекции какого-либо профессора.
Репутация университета выше всяких похвал…»
Донесение от: февраль, 1396 a. D.
«Бальтазар Косса: бывший студент теологического факультета. Запомнился профессуре и горожанам (sic!) непристойным поведением, буйством и бесцеремонностью. Был организатором и предводителем студенческого братства «Десять дьяволов». Члены братства: Ринери Гуинджи (факультет теологии), Джованни Фиэски из Генуи (медицинский факультет), Томмазо дель Гарбо (медицинский факультет), Ованто Умбальдини из Флоренции (факультет прав), Биордо Виттелески (медицинский факультет). Имен прочих членов братства выяснить не удалось. Если эта информация безусловно необходима, мне потребуются несколько недель и дополнительные средства (прежняя сумма)».
Рабочая записка от: март, 1391 a. D.
«1289 a. D. можно определить (и определяют сами флорентийцы) как год начала так называемой «освободительной политики» — id est, освобождения крестьянства (в т. ч. и горожан) от прямой власти феодального сообщества. Есть причины говорить, что в подобной тактике имелось множество положительных моментов, в перспективе обернувшихся большими выгодами. Этим они добились, во-первых, экономического и политического ослабления местной феодальной части общества, во-вторых, увеличения числа налогоплательщиков и военнообязанных (к вопросу о потенциальной военной реформе в Империи — nota!), в-третьих, уничтожения монополии замковых владетелей в снабжении города сельскохозяйственными продуктами, цены на которые также стали регулироваться городскими властями. Наконец, освобождение крестьян удовлетворило растущие потребности ремесленного производства в рабочих руках.
Учитывая тот факт, несомненный уже, что Император намерен по-прежнему в своей внутренней политике делать ставку на вольные города, будет нелишним обратить его внимание на флорентийский опыт. Если вычесть факторы внешнего вмешательства, тормозящие проводимые Республикой реформы, можно сказать, что опыт всецело удался.
Поскольку же подневольное крестьянство на ключевой территории Империи (Германия) уже составляет далеко не больший процент от общего числа землепользователей, можно сказать, что начало эксперименту уже положено, и главным вопросом, решению коего надлежит уделить особое внимание, является вопрос разделения власти и пределов автономии. Излишние свободы, данные в руки городов, могут привести к отраслевому и политическому перекосу, который не замедлит сказаться на экономике, а как следствие — и на внутренней стабильности государства.
Проблемы флорентийцев (при всех положительных сторонах «освободительной политики») обусловлены тем, что концентрирующееся в городах крестьянство, получая за свой труд известную плату, имеет все же менее, чем необходимо для удовлетворения основных потребностей (а к основным я отношу также и досуг или хотя бы свободное время, не посвященное стяжанию средств на пропитание, ибо именно при таком условии средний обыватель ощущает себя хотя бы частично удовлетворенным). По законам Республики, переселившийся в город крестьянин лишается возможности обладать землей, находившейся в его собственности прежде, либо же теряет право работать на тех землях, к коим прежде был прикреплен. Элементарные расчеты показывают, что разница в доходах при упомянутых условиях невыразимо велика.
Имперские города действуют по похожей схеме, и, если не урегулировать этот вопрос своевременно, последствия будут плачевными. Как видно на примере Флоренции, копящееся в прослойке таких граждан раздражение доходит до пика, когда количество этих граждан достигает критического количества (треть и более от общего числа жителей). Приток новой рабочей силы (зачастую нелегальной), предоставляющей свои услуги по заниженным ценам, лишь подогревает общую обстановку. Руководство городов критически не способно контролировать ситуацию, оценивая лишь текущие выгоды от доступности дешевого труда и не просчитывая обстоятельства впредь. Трудовой же кризис, разразившийся и длящийся в последние несколько лет, дает им на то все шансы. Деревни опустошены, по каковой причине образовалось огромное количество бесхозной земли, где устойчиво организуется довольно ограниченное количество обогатившегося крестьянства. Прочие же продолжают стекаться в города, прельщенные их законодательством и сравнительной защищенностью прав личности, и вскоре мы можем иметь флорентийские масштабы скученности (по 120–140 тыс. чел.) с такими же последствиями — бунтами бедноты и властными переделами, а как следствие — экономическим спадом.
