— Зажали, зажали погонники! Черным ходом бежать надо, пока не повязали!
— Какой ход, придурок! В подвале сыщик сидит, добить не можем!
— А-а-а!
И вторя истошному воплю вниз по лестнице полетел очередной покойник, считая конечностями пролеты: хоп-хоп-бабах…
— Идиоты, — прошипел худой мужчина в сером костюме-тройке. Его отправили сюда, чтобы окончательно разобраться с двумя умниками, которые не только боролись с Тьмой, но и сунули нос в чужие дела. Сколько денег и затраченных усилий потрачено зря. Сколько серьезных людей решило подождать, чем закончится противостояние между Городскими властями и демонологами… И теперь, когда все было подготовлено, когда ловушка практически захлопнулась, когда всего-то нужно было аккуратно прибить сыщика, а затем выманить и пристрелить придурковатого охотника — все пошло прахом. Как обычно — напортачили исполнители. Ни ножа, ни пистолета доверить нельзя. Сделают через пень-колоду. Приходится все самому…
Клаккер успел зачистить три верхних этажа и теперь готовился к окончательному броску вниз. Его путь отмечали лишь трупы, разбитые двери и испятнанные пулями стены. Подъехавшие полицейские азартно палили в распахнутые двери, отбив у остатков банды всякое желание метаться по фойе. Проверить заряды в обрезе и…
— Сзади! — закричал тонкий знакомый голос, и охотник кувыркнулся в сторону, понимая, что не успевает, никак не успевает. Проскользив юзом до стены, он направил ствол в темноту коридора, где уже сверкал вспышками чужой пистолет. Хрупкая фигурка дернулась, поймав чужую смерть, и медленно завалилась в сторону. А Клаккер всаживал заряд за зарядом в чужака, вырывая с каждым выстрелом куски плоти из серого костюма. Стрелял и стрелял, понимая, что все равно — не успел…
* * *
Пирема похоронили холодным морозным вечером. Осунувшийся от горя палач стоял с могильным холмиком и лишь изредка смахивал редкие снежинки, падавшие на бритый затылок. Потом медленно натянул шлем и посмотрел в глаза Шольцу:
— Я могу понять нечисть. Их из родного дома вышвырнули сюда, они выживают как могут. Но когда обычные люди ради власти глотки другим рвут — я этого не понимаю и принять не могу… Мало им себя с Тьмой мешать, так и других пытаются заставить плясать под свою дудку. И пока их не передавим нам жизни не будет. Не дадут… Ведь и не лезли к ним в гнезда, лишь в Городе хвосты прижали — так ведь нет, не уймутся…
Сыщик помолчал, бережно придерживая висевшую на перевязи руку, потом ответил:
— Расследование пока не закончено. Взяли троих живыми, допрашивают. Им или петля за нападение на полицейских, или каторга. Вроде бы жить хотят, не запираются.
Клаккер лишь криво усмехнулся:
— Заказчика-то сразу назвали. И откуда он приехал — тоже уже известно. Вот только власти в горы не полезут. Им гадюшник сейчас ворошить не с руки… А я — займусь. Потому что это уже не по службе. Это уже личное. И не вздумай меня отговаривать.
Шольц медленно подошел к выгравированной крохотной фотографии, провел пальцами по навсегда застывшей улыбке и сказал, не поворачивая головы:
— Мне прямым приказом запрещено в это влезать. И Службе тоже… Но — отпуск тебе я подписал. В связи с полученными ранениями и необходимостью пройти лечение… Если еще что надо — скажи, постараюсь помочь.
— Какое там ранение, лишь плечо поцарапало, — вытолкнул из себя охотник, но замолк, нарвавшись на бешенный взгляд начальника.
— Бумаги оформлены, ты — в лазарете! И без конвоя, как могло бы быть!.. Поэтому слушай, что тебе говорят и не выкаблучивайся, как обычно!.. На месяц тебя прикрою. Два — это максимум… Оружие, продукты, деньги — за неделю соберем незаметно и сможешь ехать. Главное — постарайся вернуться. Потому что гадов этих мы все равно рано или поздно задавим, а вот еще одну могилу для друзей я копать совершенно не желаю.
Клаккер подошел к Шольцу, осторожно его обнял и прошептал на ухо:
— Я понял, какие-то крошки мозгов ты все же мне вложил… Понял, не кричи… Не беспокойся, я вас не подведу. И вам Город бросать нельзя. Служба должна зимой улицы прикрыть, чтобы никакой дряни не бегало. А оружие и прочее — не надо. Я кубышку Джеро Перышка нашел, там хватит на целую армию. Поэтому поеду прямо сейчас. Чтобы время зря не терять. И чтобы вся эта гниль приготовиться как следует не успела… Чтобы помнила потом, корчась в муках, сколько на самом деле стоит поднять на нас руку. Чтобы сдохли, и другим на том свете передали — не смей трогать Город и его жителей, хоть в погонах, хоть без… Не волнуйся, босс, я не подведу. Я вернусь, всем тварям назло, обещаю…
Высокая фигура исчезла в седых сумерках, оставив после себя лишь ветер и падающий снег. А начальник Службы Сыска Теней все стоял и глядел вслед, не решаясь признаться самому себе: то ли он прощается с верным другом, то ли с трудом удерживает себя от того, чтобы побежать следом. Стоял и глядел…
Огонь трепетал крохотными языками на факелах, почти не видимый в ярких солнечных лучах. Смрадные хлопья сажи пачкали одежду, вплетались в тонкие ленты дыма, пытаясь царапать черными когтями далекое чистое небо. Молчаливая толпа окружила помост, на котором на двух столбам крест-накрест был распят обнаженный высокий мужчина. Левый бок был заляпан давно запекшейся кровью, ожоги испятнали тело. Но растянутый на цепях Клаккер лишь насмешливо скалился, глядя вокруг. Даже в шаге от могилы палач смеялся над окружающим его миром. Миром, вывернутым наизнанку…
* * *
— И что вам не сидится дома? — возница ворчал больше для проформы. Да и смысл жаловаться, если богатый господин из Города не только оплатил два дня разъездов по местному захолустью, но вчера неожиданно щедро отблагодарил серебряным талером за работу. Видимо, деньги карман жгут, вот и шикует.
— Дома скучно, — насмешливо ответил пассажир, кутаясь в безразмерную медвежью шубу. — Бои нечисти разогнали, жулье к ногтю прижали, можно в ночь-полночь пройти из конца в конец Города и даже кошелька не лишишься. А мне взбодриться хочется, покуролесить.
— Так как бодрость в конце года? Три дня и Новый год, — не согласился одетый в драный полушубок абориген, аккуратно пристраивая сани вплотную к выскобленным ступеням ратуши. — Надо за удачу помолиться, налоги отдать. Потом с семьей в церковь сходить, свечку на будущий год поставить. Ну и законный день отдыха на ярмарке провести. Там и развлечься можно.
— К Тьме вашу ярмарку и скоморохов! — огрызнулся богатый гость, выпрыгнув на утоптанный снег. — Сподобился же снять номер в центре, каждое утро сволочи будят своими дудками, хоть ружье расчехляй и начинай отстрел прямо из окна!.. Нет, свечку ты за меня поставишь, а я охоту хочу. О-хо-ту! Настоящую, с монстрами! Чтобы мясо в разные стороны и волосы дыбом от воплей! И чтобы потом голову на стену, с клыками… Вот это — Новый год!
