Побледнев, она высвободила ладонь и медленно спустилась по ступенькам.
— Здравствуй, Лиззи, — сказала я, заставив себя улыбнуться. — Тебя можно поздравить?
— Можно, — кивнула она, не скрывая настороженности. — Послушай, Виола…
— Не надо, — я подняла руку, останавливая поток бессмысленных оправданий. — Я все понимаю. Молодой блестящий офицер, отличная партия и к тому же красавец…
— Виола! — запротестовала она. — Ты все не так поняла! Мы любим друг друга!
— Разве я спорю? — я пожала плечами и посмотрела за ее спину — туда, где хмурил брови молодой мужчина. В самом деле, красавец, и имя ему подходит. Настоящий лев: грива рыжеватых волос, пышные усы и броский костюм. — Прости, я не вовремя. Передай, пожалуйста, Лайону… Мистеру Куинси мои наилучшие пожелания.
Наставницы в пансионе были правы: вежливость выручит в любой ситуации.
— Непременно, — напряженно кивнула она. — Виола, пойми, я…
— Не надо, — вновь повторила я. — Прости, я спешу. До свидания.
И, отвернувшись, пошла прочь…
Я присела на скамейку в скверике всего в нескольких кварталах.
Какая-то старушка кормила голубей и так светло улыбалась, что в груди защемило.
Куда теперь? Вернуться, дать запереть себя в клетке? Принимать подачки, как эти птицы? Они хоть улететь могут, а я… Мне идти некуда.
— Милая, — выдернул меня из задумчивости чуть надтреснутый голос, и я подняла голову. Напротив стояла та самая старушка, уже без булки в руках, и участливо смотрела на меня. — С вами все в порядке?
— В порядке, — согласилась я бездумно. — Наверное.
— Может, вам врача позвать? — предложила она, и я усмехнулась.
— Спасибо, — сказала я искренне. — Я как раз собираюсь к доктору.
В конце концов, почему и нет?..
Дом Стивена ничуть не изменился. Только цветы в вазонах увяли, и крыльцо явно давно не метено.
Я взбежала по ступенькам… и остановилась, уже занеся руку, чтобы позвонить.
Боже, что я делаю? Собираюсь войти и сказать: «Возьми меня в содержанки»?!
Хотя есть ли альтернатива? Я вспомнила мистера Брифли, его довольную улыбку… и решительно нажала кнопку звонка.
Дверь открыл сам Стивен, и от одного взгляда на его осунувшееся лицо у меня отчаянно заколотилось сердце.
— Здравствуй, — сказала я. — Можно мне… войти?
— Летти! — улыбка преобразила его заострившиеся черты. — Милая, ты наконец вернулась!
— Да, — еле выговорила я пересохшими губами. Он вел себя так, словно не было этих долгих трех недель — трех недель без единой весточки!
Даже такой — заросший щетиной, в наполовину расстегнутой рубашке, не расчесанный — он казался таким близким…
Только радость в его глазах отчего-то быстро потухла. И обнять меня он не пытался.
— Проходи, — спохватился Стивен, торопливо застегивая пуговицы.
Нервно стискивая сумочку, я вошла в дом…
В холле было грязно: подсохшие дорожки следов, брошенный в углу зонтик, неряшливой грудой свисающие с вешалки шарфы, несколько шляп прямо на столике.
— Что-то случилось? — я огляделась, отмечая новые и новые следы беспорядка. — И почему ты открываешь дверь сам?
Он стиснул зубы и отвернулся.
— Эдди, — сказал он ровно и глухо, — очень болен. Умирает, если говорить правду.
— Давно? — с трудом выдавила я.
Он дернул плечом.
— Почти три недели. Прости, я… — он с силой провел рукой по лицу. — Я совсем с ума сошел, держу тебя в холле! Проходи.
Я кивнула, просто не зная, что сказать.
«Мне жаль?» — слова казались беспомощными, нелепыми, насмешкой над этим тихим горем…
В гостиной царил нежилой дух: мебель спрятана под чехлами, словно хозяева все еще в отъезде, затхлость и задернутые шторы…
А ведь раньше сразу чувствовалось, что здесь живет семья! Столик, за которым Эдди вырезал свои поделки, каминная полка с изящными костяными фигурками, журналы Стивена, радиоприемник в углу…
Теперь все это покрывал слой пыли.
Взгляд зацепился за фиолетового плюшевого зайца в углу, и я торопливо отвела глаза, стараясь не заплакать. Как же так?! Это несправедливо!..
Я присела на краешек кресла, а Стивен остановился напротив, скрестив руки на груди.
Под его взглядом я чувствовала себя неловко. Как будто он за что-то на меня сердился.
— Что привело тебя сюда? — поинтересовался он ровно. — Я думал, ты не хочешь больше меня знать.
— Что? — беспомощно спросила я, пытаясь избавиться от ощущения абсурдности происходящего.
— Ты не отвечала на письма, — объяснил Стивен тем же безучастным тоном, — и прислуга отказывалась звать тебя к телефону.
Я встряхнула головой и потерла висок.
— Прости, что? Я не отвечала на письма?
— Да, — отрывисто ответил он, и сквозь безразличие вдруг протаяла… боль? Злость? — Я писал — два или три раза. Надо было приехать самому, но… Слуги почти все уволились. Никто не хотел ухаживать за Эдди.
Он отвернулся и устало опустил плечи.
«Я убью шефа! — яростно подумала я. — Расколочу о его лысину весь сервиз! Как он мог?!»
В том, что это дело рук мистера Брифли, не приходилось и сомневаться….
Я прикусила губу, откладывая на потом свои кровожадные планы, и спросила тихо:
— Так что с Эдди?
— Я не знаю, — ответил Стивен с отчаянием. — Не знаю! Говорят, так иногда бывает… с такими, как он.
Представляю, как тяжело ему смотреть на медленное угасание брата! И как горько врачу, который не может помочь своей семье…
Не выдержав, я встала и коснулась его руки.
Стивен обернулся, и от бушующей в его глазах бури у меня перехватило дыхание.
— Все будет хорошо, — сказала я, сама в это не веря.
— Спасибо, — он попытался улыбнуться и накрыл ладонью мою руку. — Так что у тебя случилось?
Я глубоко вздохнула — и рассказала все без утайки…
Слова лились легко. Я слишком устала от тайн, от недомолвок, от необходимости держать все в себе.
Стивен слушал молча, не глядя на меня.
— И я решила, — закончила я, — что лучше буду… — я сглотнула и выговорила смело: — буду твоей любовницей.
А вот это его проняло.
— Что?! — хрипло переспросил он, вперив в меня острый взгляд, под которым я чувствовала себя наколотой на булавку бабочкой.
— Любовницей, — повторила я. Второй раз слово выговорилось легче, но приятнее не стало. — Я понимаю, что на таких, как я, не женятся…
Лайон ведь меня бросил из-за этого. Разорвал помолвку, как только узнал…
Стивен смотрел с каким-то странным выражением.
