Кара ответила:
— За последние несколько дней принц Руперт смог выяснить только это.
— Согласен. У нас в запасе осталось ещё немного ночи. Я собираюсь сходить поспать. Палёная, как успехи с Покойником?
— Никак. Последний инцидент совершенно измотал его.
Это и ежу понятно.
Не смог сразу уснуть, но не потому, что ко мне под одеяло забралась Кара и стала прижиматься. Она вырубилась мгновенно.
Ей немало пришлось потрудиться.
Мой разум искал зацепки, в какой мерзости мог оказаться замешан король, чтобы пытаться защищать злодеев.
Хотя никаких улик пока не нашлось, но я был уверен, что нехорошие парни покупали заключенных работавших на Малом Угрюмом и использовали их для создания сшитых людей. Но мне не хватало воображения понять, для чего это делалось. Сшитые, без внешнего управления, были не агрессивны. Они были не так опасны, как зомби, на которых были похожи.
Я прокрутил в голове несколько раз все нападения. Никаких новых идей не появилось, кроме того, что направление бегства от «Огня и Льда» было не только в сторону Холма, но и через Учебник, по теории в настоящее время стоявший пустым.
Эта мысль заслуживала отдельного рассмотрения. Сюда же вписывалось разграбление склада в Квартале Эльфов.
Не потому ли люди с Холма вели себя так осторожно, что король впутался в какую-то муть?
Пробуждение было чрезмерно активным. Кара Алгарда превратила любовь в религиозное переживание. Она шептала:
— Не могу больше ждать, когда у нас будет свободное время.
— Я тоже.
Я слился воедино со странным и удивительным созданием, потому что не смог показать свой характер и ответить «нет».
— Просыпайся, любовь моя. Надо многое сделать.
— Например?
— Сегодня мы собираемся посрамить наследного принца и все орудия тьмы.
Я выглянул в окно. Шёл дождь.
— Вперед, брюзга! — захихикала она. — Улыбнись. Будь как дома. День будет прекрасным.
Я не хотел быть тем парнем, что разворачивается и стремится в прошлое, при первых намёках на грядущие удары. Но был не уверен, что смогу выдержать рацион жизнерадостных, счастливых и положительных — кушать только до полудня — всю оставшуюся часть своей жизни. Я знал и без всяких консультантов, что проживаю на этом свете временно.
Кара была прекрасна. Таких мужчины представляют только в своих фантазиях. Единственным недостатком было то, что она никогда не отчаивалась. Она не сможет возбудить настоящий мрак, чтобы спасти собственную восхитительную задницу.
Я чуть не рассмеялся. А потом выяснилось, что я могу быть неправ.
Когда мы оделись, я сказал:
— Мы так и не поговорили о том, что ты узнала при встрече с Баратом и детишками.
— Ничего полезного. Возможно, их именами пользовались, но это были не они.
Она прямо светилась от радости.
— Барат сказал, что хочет проверить какие-то семейные легенды.
— Да. Но они больше смахивают на слухи, что-то вроде того, что каких-то стариков на самом деле не было в гробах, когда их закапывали в землю. Единственным способом проверить было бы раскопать их.
— Сомневаюсь, что он решится на это, — я подошёл к ней сзади и прижал к своей груди. — Что случилось?
Меня не обманешь.
— Я тоже видела свою бабушку.
— Животень?
— Да. Она желает нам добра. Обоим, тебе и мне.
Я спросил ни с того ни с сего:
— Она знает?
— Похоже, все знают. Не знаю откуда.
Она откинулась назад и скрестила мои руки на своей груди.
— И в чём проблема?
Она попыталась замять вопрос:
— Я просто душу облегчила. Не знала, как рассказать тебе.
— Так в чём же проблема?
— На мою бабушку сильно надавили, если она воспользовалась своим авторитетом, чтобы заставить меня отступиться от происходящего.
— И всё? Ты обязана всё бросить? Твоё право. Без проблем. Но я не отступлюсь.
— Я тоже. Так же как и моя бабушка.
— Тогда, зачем?..
— Моя бабушка Констанс считала себя обязанной передать озабоченность её класса. Она решила встать на нашу сторону только после того, как я описала ей художества Птицы и Пенни. Возможно, приедет посмотреть лично. Она не объяснила, но, явно, тут замешана старая семейная история. Которую, наверное, и имел в виду Барат.
Она казалась крошечной в моих руках, прямо, как испуганная маленькая девочка.
— То, что мы делаем, может изменить город так же, как это случилось по окончании войны.
— Это как?
— Не знаю. Я не вхожу в круг посвященных, ушедших с головой в пену тревог. Но чувствую, что изменения назрели и выжидают удобного момента для атаки. Почему бы нам не забыть всю сказанную мной ерунду о наших задачах и не вернуться в кровать. Сейчас мне для счастья хватит, если в мире останемся только мы с тобой.
— Не искушай. Знаешь ведь, что Палёная войдёт как раз в тот момент, когда…
Палёная появилась раньше, как обычно, без стука.
— Отлично. Не придётся поливать тебя холодной водой.
Вот так и начался рабочий день.
На первом этаже Дин аж светился от хорошего настроения. Я проворчал:
— Может, ты не заметил, что на улице дождь?
— Разве это не чудесно? Сейчас он как раз необходим.
Он начал болтать мне о том, как будет пахнуть свежий воздух.
Неужели не понимает, что от влажности замучается?
Кара налила в кружки что-то непохожее на чай. Пахло изумительно.
— Вкуснятина, но ради меня можно было особо не стараться, — сказал я.
— Я пытался всё делать по рецепту, но, кажется, что-то пропустил, — сказал Дин.
— Это — новинка. Динов крепкий чёрный чай великолепен, полноценное ежедневное питание, — похвалила Кара.
Мы с Дином покосились на неё, забыли, что между её строк читать не нужно.
В дверях кухни появилась Палёная. Кара спросила:
— Что-нибудь заметила?
— Дождь. На улице ни души. Как будто всех смыло с потрохами.
Поскольку я был опытным детективом, хотя и самоучкой, у меня появились смутные подозрения.
— Что происходит?
Кара объяснила:
— Когда мы легли спать, снаружи бродила дворцовая гвардия и гражданская подошла. Генерал Туп хотел войти к нам, но мы его не впустили.
Палёная добавила:
— Я никого не увидела в глазок, поэтому вышла проверить.
Она вся промокла. Скоро от неё пойдёт вонь.
— Они ушли. Все до последнего. Нет ни одного наблюдателя. Крысюки сказали, что все зашевелились и отправились куда-то перед самым рассветом.
Тут было что-то не так. Шайка Тупа просто так от своих намерений не отказывается. В моём мозгу замкнулись случайные связи:
