Когда пришли спортсмены, Павел не выдержал, пошел в спортзал, лег на кипу матов и отключился. Проснулся, уже было светло. Над ним стоял Бережков, и, видимо, собирался будить.
— А я думал, сегодня Витька дежурит… — Проговорил Бережков. — Чего дрыхнешь? Гости, что ли, всю ночь спать не давали?..
Павел ничего не сказал, поднялся и пошел в машинное отделение. Механик был уже там. Увидев Павла, спросил:
— Что, калымишь по ночам?
— Какое там… Домой сварил, жена одна ночевать боится, когда я на дежурстве…
— А, да… Времена нынче крутые… Я на втором этаже живу, и то подумываю, надо бы лоджию зарешетить…
— Давай, зарешети… Я тебе решетки сварю.
— Решетки-то и я смогу… Это ж не трубы под давление…
Павел вышел из бассейна, обошел здание. Дверь гаража была открыта, шофер уже пришел. Павел вошел в гараж, обошел кругом небольшой автобус, принадлежавший бассейну, но шофера не обнаружил. Тогда заглянул в автобус. Шофер лежал на переднем сиденье. Приоткрыв один глаз, он проворчал недовольно:
— Дай поспать маленько…
— Хватит спать, работать пора!
— Пашка! Ну, тебе-то какого х… от меня нужно?
— Решетки надо домой увезти, а то жена меня на дежурство не пустит.
— А рассчитываться чем будешь, натурой?
— Зарплату получу, и сразу же рассчитаемся.
Он сел на сидении, потер лицо ладонями:
— Ладно, черт с тобой… Иди пока на улицу вытаскивай.
Разгрузив решетки возле своего дома, Павел еще раз клятвенно заверил шофера, что с зарплаты непременно с ним рассчитается, и принялся таскать решетки в прихожую. Он, было, собрался тут же взяться за установку, но силы иссякли. Притащив последнюю решетку, он пошел в спальню, и растянулся на постели. Кровать под ним приятно покачивалась, и он незаметно отплыл в крепчайший сон.
Когда проснулся в четыре часа, Ольга уже была дома, возилась на кухне. Павел сумрачно поглядел на часы, проговорил:
— Я опять на дежурство иду…
Она кивнул, сказала спокойно:
— Я знаю, ты же говорил… А решетки когда устанавливать будешь?
— Завтра… Черт, с этими козлами нервное истощение недолго получить. Всю ночь не спал… Да, Оля, ты ведь заведомо интеллектуальнее меня, ты сама говорила… Погляди, что тут написано? — и он протянул ей баллончик.
Она вгляделась, пожала плечами:
— Похоже на иврит, но перевести я, естественно, не могу. Да и не знаю никого, кто ивритом владеет. Кто владел, давно уже уехали…
— Понятно. Возьми, отличная штука. Только я не знаю, можно ли в помещении без противогаза применять? С ног сшибает молниеносно.
Ольга повертела баллончик, спросила с любопытством:
— Где взял?
— Трофейный, — гордо выговорил Павел.
— Все-таки подрался… — она осуждающе покачала головой.
— А ты представь, как бы со стороны выглядело: здоровенный, пожилой дядя улепетывает от четверки хилых пацанов?
— Ах, их еще и четверо было!..
— Ну, чего ты испугалась? Не убил я никого из них, хоть и следовало…
— Паша, я была в милиции… Знаешь, и правда, сказали, что когда убьют, тогда и приходите. Пацан молодой, морда наглая… Звездочек на погонах много, маленьких…
— Сколько звездочек? — спросил Павел деловито.
— Ольга наморщила лоб, прикрыла глаза:
— Пять… Нет, четыре! Две вдоль, и две поперек…
— Капита-ан… Капитаны, они самые наглые в милиции, — проговорил Павел серьезно. — Наглее только сержанты бывают.
Чтобы сбить с толку мочил, Павел применил весь комплекс приемов матерого подпольщика: прошел оба ложных маршрута, прошел через все сквозные подъезды, какие на пути попались, три раза из автобуса в автобус пересаживался. Наконец прокрался в бассейн. Тут же запер служебный вход и пошел в спортзал. Тренажеры уже были собраны, и Павел вволю потренировался. Подумал, что неплохо все склеивается, можно будет не ходить в «качалку», коли на работе такая роскошь… Потом принял душ, а поскольку народ должен был купаться аж до одиннадцати часов, сказал вахтерше, что пошел хлорировать, и чтобы она, когда пойдет домой, спустилась в машинное отделение и постучала железякой по любой трубе, что он и железяку для нее приготовил, на парапете лежит.
Собрав все тряпье, Павел постелил его под ванной и лег, попытался уснуть, но сон не шел, видимо отлично и днем выспался. Тогда вылез из-под ванны, пошарил по машинному отделению. Вскоре нашел, что искал; жестяную детскую ванну, в которой тренеры замешивали цемент, когда делали косметический ремонт ванны бассейна. Потом Павел сходил в фойе, в углу под лестницей нашел швабру, вернулся в машинное отделение. Ванну, в весьма неустойчивом равновесии, он пристроил на парапет напротив дверей склада, швабру одним концом упер в ванну, другим — в дверь склада. Тревожная сигнализация, что надо!
До одиннадцати осталось еще прорва времени, и он поднялся в фойе.
— Прохлорировал? — спросила баба Вера.
— Прохлорировал, — безмятежно ответил Павел, сел на лавочку, прислонился спиной к теплой батарее и задумался.
Интересно, менты свяжут убийство возле базы, со всем тем непонятным, что вокруг Павла творится? Как нынче говорят: а это им надо? Единственное, чем они могут заинтересоваться, это ловлей на живца, чтобы поглядеть, кто клюнет. Но тут возникает вопрос: а мне это надо? Ведь крупная рыба частенько живца проглатывает, а сама с крючка срывается.
Павлу опять до боли захотелось в Сыпчугур. Он заметил, всегда, когда опасность приближается, ему тут же зверски хочется в Сыпчугур…
Тонкое удилище. Леска с одним крючком, без грузила и поплавка. А наживка сама вокруг летает, кругами, то и дело садится на голые плечи и бока, знай, хлопай. Убитого слепня тут же на крючок. Скачет, прыгает он на мелкой ряби прозрачной воды Сыпчугурки. И вдруг, будто взрыв! Вылетает из воды сильная, быстрая рыбина… Удилище гнется дугой, рыбина мечется от одного берега к другому… А у рыбака аж поджилки трясутся от нервной встряски. Хариус. Сибирская форель… Сколько их переловил Павел в водах Сыпчугурки! В Оленгуе они почему-то не попадались… А вот самому ему в роли мухи на крючке, ну никак не хочется побывать! Какую бы муху найти, чтобы неведомый босс братков вынырнул из омута?
Тут он подумал, что посетители могут прийти пораньше, и затаиться под ванной, пока он тут прохлаждается. Он спустился в машинное отделение, проверил свою систему сигнализации. Все в порядке. Подошел к столу, достал из сумки свою рукопись, вытащил из нее свернутый пополам листок бумаги со "схемой происшествия". Достал авторучку, задумался. Итак, военные… Какое темное дельце могут провернуть военные на базе со складами под крышу забитыми списанным оружием, да и новым тоже? Правильно, торгануть оружием. Павел написал посередине листа — «оружие». "Военных" и «оружие» соединил тонкой линией. Потом все остальные происшествия соединил с «Коляном». Снова задумался. «Военные» и «Колян» никак не соединялись. Выяснить бы, каким образом военные с базы могут торгануть оружием? Вряд ли из-за десятка старых автоматов там будет замешиваться полковник. Скорее всего, очень крупное дело. Однако ж, будь начальник этой базы хоть царь и бог, но и ему не под силу стырить достаточно большую партию стволов. Слишком много окажется замешано нижних чинов. А впрочем, нижние чины могут использоваться и в темную. Приказ — и баста! Все равно сомнительно…
