— Вот дерьмо. Страсть! Диди. Майк.
— Всё началось сразу после отъезда Белинды. Она услышала шум и вернулась. Была большая битва.
Это не могло закончиться чем-то хорошим.
— Пенни?
— Не знаю. Там только начинали разбирать руины. Пожар только-только потушили, занимались в основном этим. Вовремя гвардия появилась и вступила в бой. Женщина в чёрной коже тоже была там. Она чего-то наколдовала. Её сшитых людей всех перебили. Я насчитала восемнадцать штук. Женщина вместе с тележкой пыталась скрыться. Отступала с боем против армейских Спецов с боевым оружием. Они отбили тележку, уничтожив козлов. Женщина ушла. То, что было в повозке, тоже. Никто не может с уверенностью утверждать, что это было, но говорят, вылезло нечто вроде гигантского кальмара, которой превратился в голого человека и сбежал вместе с женщиной. Её сумели ранить. Палёная, ты сможешь выследить её?
— При такой погоде? Вряд ли.
— А, что с Белиндой? И с Морли? — спросил я.
— Не знаю. Меня не подпустили близко. Похоже, большинство спутников Белинды пали. Их лошади тоже. Карета была на другой стороне улицы, её экипаж погиб. С другой стороны, было не похоже, что кто-то из обитателей дома пострадал.
— Что нам делать? — спросил я у воздуха.
Воздух не ответил.
— Палёная, мы должны заставить его проснуться.
— У меня есть другое задание, Кара только что сказала.
— Но, как ты заметила, идёт дождь.
— Я хочу попробовать. Человек-кальмар должен серьёзно вонять.
Моя маленькая девочка раздухарилась. Сразу испарились её неуверенность в себе и чудный юношеский пиетет ко мне.
— Если уверена, что должна заняться этим, то попробуй, — а Кару я спросил: — Возьмёшь её с собой?
Надеюсь, поиски не приведут к превращению костей Палёной в желе. Вдруг, Меняющий форму, который превратился в гигантского кальмара, этого и добивался.
— Мне придётся вернуться в любом случае, нужно выяснить, что с нашими друзьями.
Они были моими друзьями, поэтому стали и её друзьями.
— Я считаю, ты поступаешь правильно. Благословляю тебя, Кара Алгарда.
— Гаррет?
— Просто ситуация очень сентиментальная. Ты слишком прекрасна. Слишком благородна. Это пугает.
Она не смутилась от слащавой фигни. Просто рассмеялась звонким ветерком. Её глаза приняли фиолетовым оттенок, от которого во мне разгорелось желание целовать веки, каждое по тысяче раз.
— Через пару лет тут всё окончательно засахарится, — проворчала Палёная. — Мы идём или нет, Кара? Или вам больше нравится стоять с глупым видом и дразнить Гаррета, пока он не станет похожим на умственно отсталого?
— С удовольствием бы. Но я рождена в первую очередь для выполнения гражданских обязанностей.
— Да, да, — сказал я. — как это отразится на политической ситуации? Им удалось всё утихомирить один раз. Принц Руперт решил, что сможет утаить шило в мешке. Но ещё одно нападение может помешать задушить в зародыше начинающийся хаос.
Кара подарила мне поцелуй. Она дала понять, что имела в виду его, когда говорила, что желала бы остаться и свести меня с ума. Затем она направилась за Палёной к выходу.
Я спросил у воздуха:
— Злой гений, стоящий за всем этим, специально провоцирует новый кризис?
Появившийся Дин спросил:
— Как считаешь, мне очень опасно выходить наружу?
— Думаю, да. Там есть люди, желающие убивать без всяких явных причин. Что, сильно надо? Отправь Доллара Дана, когда он вернётся. Или разбуди Птицу и пообещай ему бутылку.
— У нас практически всё необходимое есть. Но хотелось бы пару фунтов вырезки говядины. Хочу новое блюдо попробовать приготовить. И неплохо бы проверить, как дела у Плеймета.
— Он взял с собой лекарство?
— Да.
— Кара может заглянуть к нему позже.
— Наверное, так будет лучше, — подумав немного, добавил: — Я никак не могу привыкнуть к прежней суматохе.
— Прости.
— Я не добивался твоих извинений, — усмехнулся он. Он провёл зачистку после Палёной, собирая битые чашки, подносы, горшки и столовые приборы. — Как только с этим сумасшествием разберутся, всё снова станет по-домашнему нудно.
— Думаешь?
— Чувствую только одну проблему, что вы надумаете переехать жить в особняк Седлающей Ветер или она останется здесь. Мне кажется, этот дом будет тесен для стайки вертящихся под ногами маленьких Гарретов.
— Что! — и выразился правильней: — Что?
— Держу пари, через год ты станешь папой. Причём настолько хорошим, что священный трепет и благоговенье поразит всех.
Я не мог ничего ответить на это. У меня не было слов.
— Бульк?
В его исполнении эти вещи звучали совсем не абсурдно.
Мне мысленно представилась, как я спрашиваю об этом у рыжульки, стоящей в присущей ей напористой позе. Руки на бока, голова склонилась на правый бок, подбородок отпущен. Она бы ответила: «Ещё чего?»
Вопрос не поднимался, даже в качестве гипотезы. Кроме как в постели, в смысле предохранения. Мы никогда не обсуждали своего отношения к детям, не говоря уже о том, чтобы задуматься о собственных. И это удивило меня, когда я вспомнил наше прошлое.
— Боже, чтоб меня шарахнуло. Я ещё слишком молод, чтобы становиться папой, — проворчал я.
Дин ощерился в самой большой самодовольной улыбке из тех, что я видел на его старой уродливой физиономии.
— Ты предатель.
Его улыбка стала ещё шире.
— Мы должны переехать к ней. Там хватит места и для твоих собственных детей, и для приблудившихся, вроде Пенни.
— Пенни не приблудившаяся ко мне.
Мы обменялись тревожными взглядами. Нахождение возле нашего дома, возможно, втравило эту девочку в худшую из неприятностей её пока короткой и нелёгкой жизни. А в ещё худшие неприятности мы втравили Страсть, Диди, Майк и персонал «Огня и Льда», жизнь которых тоже не отличалась спокойствием.
— Лучше, давай просто будем весёлыми холостяками, как раньше, до того как начали появляться женщины и всё усложнять, — попросил я.
— Ладно, — сказал Дин без энтузиазма и двинулся в сторону двери. Мгновение спустя я услышал, как Доллар Дан спрашивает, почему он выглядит таким мрачным.
Снова шёл дождь. Я почуял сильную вонь, идущую от Доллара Дана, когда тот последовал за Дином на кухню.
Я вышел на крыльцо, зачем, не знаю. Возможно, хотел немного оглядеться вокруг, пока дождь разогнал всех наблюдателей. Или, может, просто насладиться звуками капель, стучащих по крыше крыльца.
Ливень шёл необычно, не сильно, но без перерывов и крупными каплями.
Улица была пустынна. Ни людей, ни животных. Транспорт дворцовой гвардии отсутствовал. Воздух был холодным, зато чистым. На секунду в моём мире наступил порядок.
