— Что же, всё изложенное тобой, лучшая повариха на свете, весьма интересно и заслуживает самого пристального внимания, — признал Артём, с сомнением глядя на шахматную доску. — Но, вот, этот подполковник Музыка — закостенелый служака и хронический перестраховщик. Несимпатичен он мне. Ну, никак…
— Лучше, уж, служака и перестраховщик, чем психованный генерал-лейтенант Комаровский со станции "Выборгская". Разве я не права? Вот, видишь…. И Никоненко с Хантером Николай Николаевич обязательно приставит к какому-нибудь серьёзному делу и не даст забаловать. А то, милый, ты их слегка распустил. Выпивать ребятки начали, пользуясь свободным доступом к складам, мол, герои заслуженные…. Будешь сдаваться? Сопротивление, честно говоря, бесполезно, у меня больше на одну ладью и две пешки.
— Уговорила, сдаюсь! — улыбнулся Артём, со стуком кладя своего короля на доску. — Головастая ты у меня, это что-то…
Утром (розовым "метрошным" утром) он собрал подчинённых на внеочередное собрание и предложил — всему коллективу, в полном составе, как и полагается — перебазироваться на "Площадь Мужества".
— Я за — обеими руками! — обрадовался Хантер. — Пятнадцать "грушников" и примерно столько же гражданских лиц? Просто замечательно! Я человек общительный, чем больше народа, тем лучше. Можно, даже, организовать полноценную театральную студию…. А здесь — на "Лесной" — висит какая-то тёмная аура. Слишком много безвинных людей умерло в этом месте. Того и гляди, приведения и призраки — пачками — будут шастать по закоулкам и технологическим тупикам. Причём, и днём, и ночью. Благо в метро сутки не делятся — по определению — на составные части…
— Говоришь, Тёмный, что на "Площади Мужества" наличествует молоденькая медсестра? — заинтересовался Никоненко. — Это, конечно же, полностью меняет дело. Непременно приму участие в борьбе за её сердечное и иное расположение! А что по этому поводу говорят начальственные инструкции? В плане ухода с занимаемой станции — без отдельного приказа из наземного Центра?
— Ситуации, хоть чем-то похожие на нашу, в строгих инструкциях не предусмотрены, — сообщил Артём. — По крайней мере, в тех, которые мне попались на глаза. Так что, имеем полное право — действовать по собственному усмотрению. То бишь, исходя только из конкретной целесообразности…. Форма одежды на завтра, естественно, "грушная" — серая униформа, чёрные бронежилеты. Всякие "венгерские охотничьи костюмы" временно отменяются…. Ну, выступаем завтра поутру? Типа — пока солнышко не начало припекать?
— Выступаем! — оценив командирскую шутку, дружным весёлым хором ответили подчинённые.
— А какие вещи мы возьмем с собой? — заинтересованно спросил Хантер. — Ну, там оружие, одежду, книги, прочее?
— Берите, ребятки, что хотите, — небрежно отмахнулся Артём. — Это — в данном конкретном случае — не имеет никакого значения.
— Почему это?
— Потому, что подполковник Музыка — старый и опытный служака — приняв нас в состав спецкоманды "Площади Мужества", наверняка, прикажет всё принесённое с собой, включая носильную одежду и обувь, сдать — под роспись — на станционные склады. Мол: — "Все вновьприбывшие обязаны пройти тщательный медицинский осмотр и недельный карантин. А вся их одежда и обувь подлежат немедленному сожжению. Или, там, другому способу утилизации…. Ничего личного, обычное соблюдение строгих инструкций…". Так что, учитывайте…
Не смотря на это предупреждение, все подчинённые — перед выходом на маршрут — предстали перед ним с объёмными рюкзаками на плечах.
"На свой походный вещмешок посмотри, майор Белов!", — язвительно хмыкнул внутренний голос. — "Килограмм на тридцать пять потянет, не меньше. Это не считая огнестрельного и холодного оружия, расположенного вне рюкзака. Сколько ты, братец, гранат распихал по карманам? Да, русские люди неисправимы! В том смысле, что никогда не могут устоять перед откровенной халявой…".
— Капитан Никоненко, а что у нас с дизель-генераторами? — поинтересовался Артём.
— Переведены в "засыпающий" режим, как и регламентировано в таких случаях! — браво отрапортовал Лёха. — Постепенно выработают всё топливо и безболезненно прекратят работу, то бишь, "уснут"…. Если, паче чаяния, возникнет такая необходимость, то "оживлю" за полчаса.
— Отлично, капитан! Тогда, соратники, выступаем…. Никоненко следует первым, я — замыкающим. Дистанция между бойцами — двенадцать-пятнадцать метров, чтобы человек, идущий впереди, находился в прямой видимости. Минут за сорок пять, Бог даст, дошагаем до "Площади Мужества"…. Всем привести приборы ночного видения в рабочее положение! Вперёд!
Артём — последним в походной колонне — размеренно шагал по шпалам и неторопливо размышлял о всяком и разном. Вернее, обо всём подряд.
"Да, очень интересное место — это метро", — старательно нашептывал внутренний голос. — "Здесь, наверное, спрятано множество самых разнообразных тайн…. А представляешь, братец, сколько навороченных загадок скрывают метрополитены Лондона, Парижа, Нью-Йорка, Мадрида? Да, воистину, богатейшая тема для писателя-фантаста…".
Задумавшись, он чуть не врезался в Танину спину, то есть, в пухлый пятнистый рюкзак на металлическом каркасе.
— Что случилось? — спросил Артём.
— Похоже, что капитан Алексей Никоненко обнаружил впереди что-то непонятное, — насмешливо предположила Татьяна. — По цепочке, как и предусмотрено походным распорядком, был передан условный сигнал (взмахом левых рук) о немедленной остановке, но некоторые военные коменданты, очевидно, думали о чём-то постороннем…. Или — о ком-то? Надеюсь, что обо мне?
— О тебе, любимая, о тебе….
— Командир! — прилетел из темноты Лёхин голос. — Подойди, пожалуйста! Здесь, похоже, образовалась очередная неожиданность, непредусмотренная нашими стратегическими планами…
Вскоре причина внеплановой остановки стала понятна: изумрудно-зелёные фигуры Никоненко и Хантера бестолково топтались возле тёмно-синей стены, щедро покрытой радужной паутиной.
— Видимо, достославный подполковник Музыка, решив — в очередной раз — подстраховаться, закрыл оба туннельных щита, — зло сплюнув в сторону, сообщил Артём. — Следовательно, путь на "Площадь Мужества" для нас закрыт. По крайней мере, на данный момент…
— Попробуй связаться с ним по рации. Вдруг, чудо случится? Иногда радиоволны ведут себя непредсказуемо.
— Попробую, конечно…. Нет, всё без толку. Лишь эфир пиликает — паскудно и насмешливо…
— Перекрёсток! — непонятно высказалась Таня. — То есть, то место, где надо определяться с выбором дальнейшего пути.
