Ознакомительная версия.
Коротко кивнув в знак благодарности, Шекспир взял стакан и разом ополовинил его.
– Позвольте спросить, над чем вы сейчас работаете?
Шекспир поставил недопитый стакан на стол и вытер губы тыльной стороной ладони.
– Делаю переработку пьесы «Томас Мор» по заказу «Комедиантов Пембрука».
– Чья пьеса? – спросил я.
– Кажется, ее купили у «Комедиантов графа Лестера». Они играли ее в течение года, так что, сами понимаете, показывать ее снова в том же виде было бы глупо. Я даже придумал для нее новое название: «Жизнь и смерть одного придворного».
Название показалось мне не очень-то удачным, но я не стал акцентировать на этом внимание.
– А кто автор пьесы? – уточнил я свой вопрос.
– Представления не имею, – Шекспир безразлично пожал плечами и сделал глоток пива.
Взглянув на лист бумаги с перечеркнутым текстом, я спросил:
– И как продвигается ваш труд?
– Не очень, – небрежно махнул рукой Шекспир. – Но думаю, что через пару недель закончу. – Наклонившись ко мне, он доверительным тоном сообщил: – Деньги нужны до зарезу.
– Рассчитываете заработать? – с пониманием улыбнулся я.
– Обычно за пьесу платят пару фунтов. Но мне обещали только половину суммы. Пьеса не новая, да к тому же это мой первый опыт.
– Уверен, вас ждет успех, – ободряюще улыбнулся я.
Шекспир только хмыкнул в ответ.
– Наверное, вы занимаетесь не только переработками чужих пьес, но и подумываете о чем-то своем, – весьма прозрачно намекнул я.
Но Шекспир как будто не понял, о чем я говорю.
– Какое там свое, – вновь махнул он рукой. – Есть у меня один славный сюжетец, да только заняться им некогда. Помимо «Томаса Мора», я до конца года должен сделать для «Комедиантов Пембрука» еще два переложения.
– Вы зарываете свой талант в землю! – возмущенно воскликнул я. – Вам следует писать собственные пьесы!
Шекспир глянул на меня как-то странно. Должно быть, ему не понравилась моя чрезмерная горячность.
– Вам-то что за дело? – недовольно буркнул он.
Я глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух через чуть приоткрытые губы.
– Давайте еще закажем пива, – предложил я и, не дожидась ответа, махнул рукой девчушке.
Решение созрело буквально за пару минут. К тому моменту, когда девчушка принесла пиво, я уже готов был совершить величайшую глупость в своей жизни.
– Послушайте, – сказал я, передавая Шекспиру стакан. – У меня есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться.
К тому времени, когда вернулись Алекс с Ручинкиным, я уже сидел на прежнем месте, неторопливо потягивая пиво.
Не знаю, что уж Алекс сделал с нашим третьим спутником, но выглядел Ручинкин заметно посвежевшим. Пива заказывать он больше не стал, но зато в момент расправился с парой голубей, которых заказал для него Алекс.
Зато я, должно быть, выглядел совершенно потерянным. На вопросы, которые задавал мне Алекс, я отвечал невпопад, почти не задумываясь над смыслом того, о чем меня спрашивали. Мне казалось, что со всех сторон в мою сторону обращены обличающие взгляды. Я с ужасом ждал, что в любую секунду кто-нибудь из посетителей таверны поднимется и, указав на меня пальцем, громогласно провозгласит: «Он заключил договор с Шекспиром!»
В какой-то момент я готов был даже сорваться с места, подбежать к Шекспиру и сказать ему, что наша сделка отменяется. Но когда я как бы ненароком глянул через плечо, то увидел, что угол стола, за которым он еще недавно сидел, пуст. Не помню точно, но, должно быть, в этот момент я с облегчением перевел дух. Пути назад уже не было. Все, что мне теперь оставалось, – предоставить событиям течь своим чередом.
Вскоре мы покинули таверну «Белый Огонь» и отправились в «Театр».
Здание «Театра» имело форму многоугольника, стремящегося превратиться в круг. Заплатив по три пенса за лучшие места, мы уселись в ложу неподалеку от сцены. Стоячие места в партере под открытым небом быстро заполнялись людьми, и вскоре представление началось.
Должно быть, спектакль и в самом деле был неплох. Во всяком случае, Алекс смотрел его с неподдельным интересом. Мне же запомнилось только то, как Ручинкин начал бурчать, что ему скучно и он вовсе не за то платил деньги, чтобы сидеть и смотреть, как несколько разряженных парней бегают по дощатому помосту, и Алекс, чтобы утихомирить его, купил у разносчика пару больших глиняных бутылок с пивом.
Шекспир не был занят в представлении пьесы Марло – это я тоже хорошо помню. В остальном же весь спектакль пронесся мимо меня. То есть я делал вид, что смотрю на сцену и прислушиваюсь к монологам актеров, но все их действия проходили мимо моего сознания. Я мог думать только о разговоре, состоявшемся в таверне между мной и Шекспиром.
Я пытался понять, правильно ли я поступил? И почему я так поступил? Откуда вдруг у меня возникли сомнения в том, что Шекспир способен самостоятельно написать пьесы, которые принято считать шекспировскими? Только потому, что он упомянул о заказе на пересказ уже готовых пьес? Так что же, эта работа могла стать хорошей практикой для начинающего драматурга.
Нет, дело было в чем-то ином. А вот в чем именно, я не смог понять тогда и не могу понять сейчас. Быть может, всему виной моя непомерная гордыня? То, что мне захотелось ощутить свою сопричастность к тому, что предстояло сделать гению?
Порою мне кажется, что таким образом я просто хотел вырваться из безумной круговерти нашего суетного века и погрузиться в неспешное течение времени, когда создавались величайшие произведения искусства. Быть может, именно та бесконечная гонка со временем, в которую превратилась наша жизнь, лишает нас способности воспринимать мир во всех его многогранных проявлениях? Или мы сами не желаем верить в то, что случайная на первый взгляд встреча двух прежде незнакомых людей может вылиться в фантастический каскад событий, последствия которых просто невозможно предугадать?
Не знаю.
После окончания представления в «Театре» мы поужинали в таверне неподалеку. У нас оставалась еще пара часов на то, чтобы погулять по Лондону, чем мы и занялись. Но вот что именно показывал нам гид, я почти не помню. Я находился словно в тумане, который мешал мне воспринимать происходящее вокруг как реальность. Мне хотелось поскорее вернуться назад, в свое время, домой, чтобы наконец остаться одному. Я уже считал свой поступок опрометчивым и глупым, но мне нужно было понять, существует ли возможность отказаться в одностороннем порядке от предложения, которое я сделал Шекспиру?
Поставить на всей этой истории крест, точно такой же, какой запечатлел Шекспир на странице чужого текста, не составляло никакого труда. Для этого достаточно было не явиться на назначенную встречу, которая должна была состояться ровно через месяц в той же самой таверне «Белый Огонь». Но чем это обернется в дальнейшем? Не поставит ли это, в свою очередь, крест и на всем творчестве Шекспира, которого я вначале обнадежил, а после оставил ни с чем?
Ознакомительная версия.
