Ознакомительная версия.
— Вас тут «стоять» никто и не просил, — грубо огрызнулся Бочков.
Из школы толпами повалил народ: дискотека закончилась. Во двор школы одна за другой начали заезжать родительские машины.
— Пустите! — Костик оторвал от себя руку охранника и быстро, стараясь, чтобы его не заметили, начал пробираться в направлении туалета. Если Рашевская увидит его в таком виде…
Федя вернулся в зал. Кремлев отключал аппаратуру.
— Что у тебя с лицом? — несколько удивленно спросил Денис.
— Да так, ничего. Пустяки.
Кремлев не стал докапываться.
Федя отключил синтезатор, закрыл чехлом. Завтра все увезут обратно, в гараж. В кармане зазвонил мобильник. Водитель уже приехал. Небрежно накинув куртку, счастливый и довольный, Федя выбежал из школы и плюхнулся в машину. Этот день он не забудет. Никогда.
Ночью Федя практически не спал. У него в голове не укладывалось счастье, которое он пережил. Снова и снова он закрывал глаза и чувствовал ее так близко, так… Почему она это сделала? Неужели… Неужели есть надежда? Действительно есть?! Поверить в это настолько невероятно, что… Но разве в жизни не случается невероятное?! Взять хотя бы Игру… Мысли путались, эмоции зашкаливали, голова горела… Федя встал, поправил постель, превратившуюся в большую скомканную кучу, спустился на кухню, выпил стакан холодной воды, медленно вернулся к себе. Еще больше взволнованный от возникшего кристально ясного понимания, что после сегодняшнего вечера все будет по-другому, он уснул лишь под утро. Рашевская нужна ему как воздух, как вода… И теперь, когда появилась надежда на это невозможное, невообразимое счастье… Федя вспомнил полоски на экране в кинотеатре. Теперь он перестал их видеть. Они исчезли.
Понедельник выдался не из легких. Утренняя беседа с директором все же подпортила настроение основательно. Анна Михайловна умела весьма профессионально и унизить, и оскорбить, и смешать с грязью. Федя молча выслушивал язвительный монолог, едва сдерживая себя. Понимал, что хамить сейчас — не в его интересах. К концу нелегкой беседы в дневнике, чего и следовало ожидать, образовалась длинная угрожающая надпись, адресованная Олегу.
С тяжелым сердцем, Федя вернулся в класс. После двух бессонных ночей (а вчера Федя тоже не мог уснуть и до четырех утра просидел за синтезатором, написав три новые песни) сидеть на уроках было невыносимо. Голова гудела, глаза закрывались сами собой. После уроков юноша не пошел на тренировку, вернулся домой и бухнулся на кровать.
Проснулся Федя уже вечером, ополоснул лицо холодной водой, спустился в столовую, поужинал, вернулся обратно в комнату и… ощутил уже знакомое жжение на правой ладони. Ноутбук был открыт, приглашая продолжить Игру.
Дэмиаль стоял на коленях, опустив голову. По бледному лицу проскальзывали синеватые отсветы панического страха.
— Тебе все понятно? — продолжил низкий бархатный голос. Собеседника не было видно.
— Да, но…
— Но?!
— Это всего лишь спор, Игра…
— Это не просто Игра.
— Но мы же сами ее создали, мы с Ариасом.
— Это не просто Игра! — в голосе явственно звучали нетерпение и гнев. — Не пытайся понять то, что понять тебе не под силу. Твое дело — выполнить приказ. Или ты сомневаешься в правильности моих указаний?
Дэмиаль молчал.
— И долго ты будешь молчать?
— Простите. Я все равно не понимаю. Дело даже не в… На мальчишку мне наплевать. Просто здесь была изначальная договоренность… и Ариас…
— С каких пор ты стал таким честным, Дэмиаль? Ты меня утомил. Сейчас пойдешь и сделаешь то, что я сказал. Иначе… я подумаю, как с тобой поступить. Ты знаешь: с фантазией у меня все в порядке.
Дэмиаль не шелохнулся.
— Все. Все! Свободен!
Дэмиаль тяжело поднялся с колен и быстро вышел в темноту.
Федя вскочил на ноги, огляделся вокруг. На этот раз он действительно попал как будто внутрь компьютерной игры. Под ногами — ровный стальной пол. Все пространство вокруг опутано длинными белыми лентами рельсов, протягивающимися на много километров как вдаль, так и вверх, зигзагами, вертикальными кругами, спиралями. Федя поднял голову. Казалось, верхняя часть рельсов доставала до облаков. Все это походило на жуткие американские горки для великанов. Кроме рельсов, здесь не было ничего. Сквозь их паутину просвечивало глубокое темное небо, усыпанное звездами. Весьма странно: ведь здесь довольно светло. В лицо ударил прохладный влажный ветер, пахнущий дождем.
— Здравствуй, Федор, — раздался за спиной скрипучий голос.
Юноша резко повернулся. Сзади стоял маленький лысый человечек. Ростом он не доходил Феде даже до пояса. Лицо непонятного возраста гладко выбрито, в неприятной улыбке не хватало двух верхних зубов, черные глаза излучали лукавство, и было неясно, чего ждать от этого странного лилипута.
— Я твой проводник в этом туре Игры, — произнес человечек, противно причмокивая языком. — Будешь внимательно прислушиваться к моим советам — возможно, останешься жив.
Федя усмехнулся: хорошенькое начало.
— Тур — многоуровневый. Первому уровню предшествует подготовка. Пока не пройден предыдущий уровень, на следующий попасть невозможно. Объяснять все буду по каждому уровню отдельно. Все понятно?
Федя с опаской кивнул: что-либо понятное до конца в этой Игре ему еще не встречалось.
— Ну, тогда начнем, — человечек довольно потер руки. — Кстати, меня зовут Кредулус. Итак, сначала — подготовка к первому уровню.
Гном взмахнул рукой. На рельсы выкатилась красивейшая серебристо-белая гоночная машина обтекаемой формы.
— Садись, — Кредулус указал на автомобиль.
Понимая, что выхода нет, юноша повиновался. Едва он сел, автоматически выскочили толстые ремни безопасности и крепко притянули его к спинке кресла.
— Теперь — держись! — гном довольно захохотал.
Машина резко рванула с места и понеслась по рельсам с немыслимой скоростью. Федю буквально размазало по сиденью. Сказать, что у подростка захватило дух, — значит не сказать ничего. Он не мог ни вдохнуть, ни крикнуть. Автомобиль взлетел на высоту Останкинской телебашни, сделал четыре мертвые петли, камнем ринулся вниз. Зигзаги, огромные вертикальные круги… Через две минуты Федя осознал, какой ерундой были все предыдущие задания, и только молился, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Пальцы впились в ручки кресла, подросток зажмурился… О Боже! Подниматься вверх было еще не так страшно, но когда машина вертикально падала вниз и лишь у самой земли делала крутой вираж, чтобы снова взмыть в небо, Федю захлестывал неконтролируемый ужас, справиться с которым было невозможно. Так продолжалось минут десять. Феде они показались вечностью. Наконец машина резко затормозила, остановилась. Тут же втянулись внутрь ремни.
Ознакомительная версия.
